🌙 Глава 40. Ты моя жена!

Я сидела и пялилась в этот текст:
"Люба, ты в курсе, что твой Тутанков женится?"
На секунду, мне показалось, что это просто жестокое вранье.
Но зачем?!
Хотелось перезвонить.
Разобраться.
Но я пересилила себя.
Не полезу в это больше!
Не по-ле-зу!

Телефон зазвонил снова.
На этот раз из музея.
- Алло. - ответила я.
- Люба, куда ты пропала? Не пришла на работу. Трубки не берёшь. - строго спросила начальница.
- Я заболела. Ночью. Сильно. И не стала вам звонить. А утром проспала. - соврала я.
- Что с тобой?
- Температура.
- Будешь брать больничный?
- Да. На неделю.
- Ладно. Поправляйся. - смягчилась женщина и отключилась.

Солнце уже светило во всю.
Но на сердце у меня была темнота.
Этот гад женится.
Сволочь!
Хотелось взвыть.
Разнести все от обиды. К ебени матери! Но я привыкла сдерживать себя.

Я натянула джинсы и вышла во двор.
Зажмурилась от яркого света.
Огляделась по сторонам.
Везде такие заросли.
Нужно повыдергивать криво растущую траву. И сделать газон ровным. Как в саду у Тутанкова. Захотелось сделать это немедленно.
Я пошла в сарай, где блондинка вчера оставила мотыгу и грабли.
Шагать в джинсах и кедах по крапиве уже было не страшно.
В сарае пахло сырыми прогнившими досками и железом. Небрежно в кучу была свалена садовая утварь.
На полу стояли какие-то баночки с ржавыми гвоздями. А на стене на цепочке болтался секатор.
Заодно подрежу кусты!

Вооружившись инструментами, я вернулась во двор и начала монотонно выкапывать сорняки.
За забором появилась баба Женя.
- Доброе утро! - приветливо и по-соседски кивнула я ей.
Она ничего не ответила, лишь махнула рукой, подзывая к себе.
Я подошла.
- Доброе утро! - ещё раз и уже громче повторила я.
Старушка улыбнулась и протянула мне в ладони 3 куриных яйца.
Её губы чуть тряслись.
Я взяла тёплые яйца и ответила.
- Спасибо.
Старушка кивнула.
И я поняла.
Что она немая!
- Вы не можете говорить? - аккуратно поинтересовалась я.
Старушка одобрительно мотнула головой и виновато пожала плечами.
- Меня Люба зовут. Спасибо вам за яйца. Приготовлю себе яичницу. А где у нас тут магазин?
Баба Женя махнула рукой вправо.
- Спасибо. - ответила я и пошла в дом, забыв о том, что собиралась выкочерчевывать неугодную траву.
Я положила яйца в пустой холодильник.
И уселась на диван.
Тутанков женится...
Я вздохнула и закрыла глаза.
Как не думать об этом?
Нужно занять себя чем-то.

Я снова вышла во двор.
Увидела железную ширму.
Уличный душ. С бочкой наверху. Я пошатала её пальцем. Тяжёлая. Полная. Пусть греется.
Шампуня и мыла нигде не было видно. Надо тоже купить.
Я ещё пару раз я махнула в огороде граблями и убрала их обратно в сарай.

Полдень обещал быть жарким.
Я стянула с себя душные джинсы. И вытащила из рюкзака единственное короткое платье. Оно попало сюда как-то вместе с футболкой. Зацепилось случайно.
Я надела его. И пошла искать магазин.

На улице кроме меня никого не было. Я повернула направо. И уперлась прямо в каменный пристрой. Зашла.
Крохотное пространство было утыкано стеллажами. Проходы были очень узкими. Я взяла подсолнечное масло и хлеб. Больше ни за что не зацепился глаз.
- А где у вас мыло? - спросила я у сонной продавщицы.
- Это не у нас. Это в Мини Маркете. Иди до конца следующей улицы и налево. Не местная чтоли? - поинтересовалась женщина.
- Не местная. - ответила я и расплатилась за товар.
Продавщица положила все в белый пакет "Спасибо за покупку" и молча протянула его мне.
Я вышла.
И отправилась дальше, прикидывая, что цены здесь низкие. И на свою зарплату музейного работника я смогу вполне комфортно жить.

Магазин с выцветшей надписью "Мини маркет" расположился сразу за поворотом соседней улицы.
Я зашла.
На полу были расстелены картонки с грязными следами от обуви.
Белые допотопные прилавки с кусковым мылом и серой туалетной бумагой выстроились в ряд. На одном из них стекло было заклеено скотчем.
- У вас есть шампунь? - спросила я.
- Вон. - кивнула продавщица на полку сзади себя с пластиковыми пузырьками.
Я уставилась на аляпистые упаковки. И не знала ни одного названия из представленных.
"Прелесть".
"Красотка".
"Пышная грива".
"Натурель"
- Дайте мне, пожалуйста, какой-нибудь хороший. - я поняла, что выбирать бесполезно.
Женщина потянулась на цыпочках и достала с самой верхней пыльной полки какой-то "Кристофер".
- 159 рублей. - она поставила чёрный пузырёк рядом с фарфоровым блюдечком, заменяющим, по всей видимости, монетницу.
Я вынула из кармана двести рублей сотками и протянула ей.
Она взяла.
Громыхнула кассовым ящиком.
Вытащила оттуда сдачу.
Облизнула палец.
Пересчитала четыре купюры по 10 рублей.
- Рубль буду должна. - ответила она.
- Оставьте себе. - ответила я и поняла, что мне неприятно брать обслюнявленные купюры.
Но делать было нечего.
На сорок рублей можно было купить здесь две буханки ржаного хлеба.
Я брезгливо засунула деньги в карман платья и вышла из магазина.
Дорога после дождя высохла грязными буйраками. Когда я наступала на них, вокруг поднималась пыль.

Я решила прогуляться до железнодорожной станции, чтобы понять, как мне теперь добираться на работу в музей.
Платформа находилась недалеко, может быть, в метрах ста от моего нового жилища.
Я подошла к кассе и спросила, какая утренняя электричка идёт до Москвы.
- В 06:40. Ехать минут 35. - невнятно пробормотала кассирша.
- Спасибо. - грустно ответила я, прикидывая, что мне теперь придётся просыпаться в 6 утра.
Трястись на электричке. Потом на метро.
И так каждый день.
А если бы тогда проглотила измены Тутанкова, то еще спала бы в это время в своей комнате с мансардным окном. Но Тутанков женится...
А если бы я была честна с Гришей...то хотя бы спала бы не под стук поезда.
Куда я качусь?!
Кажется, что ниже уже некуда.
Но я все-равно лечу в эту бездну как на скоростном лифте.
Мой мир трещал по швам.
Рушился.
До основания.
А было ли это основание вообще?

Я пришла домой.
Безразлично и уже бесстрашно перешагнула через валяющуюся на дорожке крапиву.
Включила электрическую плитку. Поставила сковородку и разбила пару яиц, которые утром передала мне баба Женя.
Ярко желтые кружки аппетитно затрещали на масле. Наконец-то я поем!
Я положила яичницу на тарелку и вышла во двор.
Там стояла облезлая деревянная скамейка прямо под кустом цветущего шиповника.
Я села. И начала задумчиво жевать. Пахло костром. Кто-то рядом жег мусор.
Сейчас запах прилипнет к волосам. Меня всегда это раздражало. Но ничего. Я же купила шампунь. Надо привыкать к новым обстоятельствам...Как вообще живут люди в деревне зимой? - задумалась я, а потом снова вспомнила про свадьбу Тутанкова, и слезы потекли градом от обиды.

Я взглянула на баб Женю, она выдергивала сорняки рядом с нашим общим забором.
Бабушка заметила, что я плачу, и сочувственно покачала головой.
Тишину нарушил звук подъезжающего автомобиля.
Шея баб Жени вытянулась как у жирафа. Она с нетерпением высматривала, кто бы это мог быть.
Я наколола на вилку яичницу и хотела было отправить её в рот. Но кто-то постучал в калитку.
Я не поняла, что ко мне.
Но баба Женя указала взглядом, чтобы я подошла.
Я поставила тарелку на скамейку. И пошла открывать.

Сквозь забор я увидела чёрные брюки и букет белых роз. Из-за цветущей яблони у ворот не было видно лица...
Сердце забарабанило в груди.
Тутанков?!
Только бы он!
Я подкралась к калитке поближе и услышала...
Голос...
Гриши.
- Люб, открой...- виновато произнес он.
Внутри все рухнуло.
Я стиснула зубы.
- Зачем пришел? - я уставилась в щель между двумя деревяшками забора.
- Мириться. Я не могу без тебя. Возьми кольцо обратно. - он протянул золотую тонкую полоску сквозь забор.
Я не взяла.
Бессознательно сделала шаг назад.
- Зачем нам мириться? Ты меня выгнал. Я ведь Тутанковская шлюха. - с обидой произнесла я.
- Ты ещё пока моя жена. Открой. Давай поговорим.
- Гриш, мы сейчас поругаемся. Уйди, пожалуйста. - сурово, насколько это было возможно, сказала я.
- Люб!...- он схватился пальцами за прутья калитки и напряженно потряс её.
- Не ломай чужой дом. Уходи. - повторила я.
Мне он сейчас был так отвратителен!
- Как хочешь. - Гриша силой воткнул букет между штакетников, сверху положил мое кольцо, развернулся и пошёл в машину. В свою четверку, которую припарковал за поворотом.

Я прошмыгнула за дом, чтобы меня не было видно с дороги, а после того, как мотор завёлся и звуки машины начали отдаляться, вернулась и забрала свое кольцо.
Букет оставила торчать в заборе.

Я крутила обручалку кончиками пальцев. И она будто обжигало кожу - настолько было неприятно.
Яичница уже остыла, и я смахнула её в мусорное ведро.
Легла на диван.
Вечерний приглушенный тусклый свет лился через открытое окно. Оно напоминало мне моё. Мансардное.
Было видно небо.
Деревья.
И цветущий над скамейкой шиповник.
Мимо снова пронесся товарняк.
Казалось, что по мерному отстукиванию колёс по шпалам, можно было отсчитать количество вагонов.
Этот звук больше не пугал меня. А, наоборот, успокаивал.
И я засыпала.
Полусон обволакивал моё тело, делая его мягким и поддатливым.
Сознанием, я ещё слышала громыхание поезда где-то вдалеке...Но оторвать голову от подушки уже не было сил.

Разбудил меня какой-то настойчивый шум. Я распахнула глаза в темноте. И оглянулась.
Стук повторился. Совсем близко. Стучали в дом. Не в калитку.
Озноб охватил меня от страха. Ведь окно было открыто.
Я подкралась на цыпочках к ставням и резким движением со скрипом захлопнула их, до предела повернув оконную ручку вниз. От этого она расшаталась и стала подвижной.

Я пробралась в сени.
Звук шёл оттуда.
Кто-то монотонно колотил в дверь.
Я пыталась разглядеть через окна. Но в темноте ничего не было понятно.
- Кто это? - крикнула я, умирая от страха.
- Открой! Люба! - услышала я заплетающийся голос Гриши.
Сомнений не осталось.
Он был пьян.

Я подошла к двери вплотную и увидела болтающуюся туда-сюда от дерганья цепочку!
Дверь можно было закрыть на цепочку!
Я так и сделала.
И осторожно повернула замок.
Гриша дернул за ручку еще раз.
Но из-за цепочки открыть дверь дальше небольшой щели не получалось.
Он дыхнул на меня спиртовым шлейфом:
- Привет, любимая!
- Как ты сюда попал? - спросила я.
- Перемахнул через забор. - улыбнулся он. - Открой. Давай нормально поговорим.
Он был растрепан.
Пьяные глаза блестели в ночной темноте.
- Говори так. И не кричи. Разбудишь соседей. - прошипела я сквозь щель.
- Открой. Обнять хочу. Соскучился!
- То поговорить... То обнять... Гриш, мы не сможем быть вместе. Это мучение. Пожалуйста, уйди.
Я хотела закрыть дверь, но он просунул ладонь в щель, не давая мне этого сделать.
- Я никуда не уйду! Пока не обниму свою девочку! Свою законную жену! Ты мне жена, забыла? - он переходил на пьяный буйный крик.
В доме бабы Жени зажглись окна.

Гриша начал резко дёргать хлюпенькую деревянную дверь второй рукой, не убирая ладонь с косяка.
Цепочка нервно запрыгала, закачалась. И в, конце концов, выскочила из замка.
Я завизжала.
Гриша, как хозяин, тяжелым шагом прошёл в дом прямо в обуви.
Он был долговязый и крепкий. Под метр девяносто.
Поймал меня за талию. Это не составило труда.
И прижал к себе.
Я почувствовала его горячее тело. Он рывками задышал мне в макушку.
- Как я тебя люблю! Люба! - он сжал ладонями моё испуганное лицо и поднял его на себя.
Его взгляд был пронзительным.
Шальным.
И словно...душевнобольным...
Его руки крепко держали меня за челюсть.
Он наклонился.
И жадно ухватил ртом мои губы.
Запах спирта проник в меня.
Я стала отталкивать его руками, но он грубо завел их за спину и захватил одной ладонью сразу оба моих запястья.
А второй рукой оторвал меня от пола и поволок в комнату. Задевая в темноте предметы. Качнулся и упал торшер. Задребезжал старенький советский секретер и с грохотом распахнулся.
Гриша бросил меня на диван.
И завалился сверху.
Он был тяжёлым. И нечелочечески сильным под действием алкоголя.
Я высвободила одну руку и начала отпихивать его от себя.
Но он сделался ещё сильнее.
Навалился прямо на мою грудь. Мне стало сложно дышать.
- Знаешь...- он начал пьяно шипеть мне в лицо. - Один раз я плитку выкладывал у дома Тутанкова, а он с девочкой в комнате развлекался. С такой же как и ты, шлюхой. Я видел в окно, как он отхлестал её ремнем от брюк.ТАМ! Он с тобой тоже так делал?
Может, тебя только так и возбуждает? А я и не знал?! - он вдавил меня в диван ещё сильнее. И начал вытаскивать ремень из штанов.
- Гриш, успокося. Не надо этого делать. - я отчаянно посмотрела ему в глаза и проговорила по слогам. - Ос-та-но-вись!
Он замер на минуту.
Будто бы прислушиваясь.
К моим мольбам.
А я сообразила мгновенно! Стремительно!
Спихнула его откуда-то взявшимися нечеловеческими усилиями! И рванула вперёд.
Гриша вскочил следом. Я почувствовала сильнейший удар по спине. Ремнем.
Вскрикнула.
Споткнулась о порог и полетела вниз. На дощатый пол. Ударилась лицом о подоконник.
Жилистая ладонь схватила меня за ногу и потянула назад. Я впивалась ногтями в доски.
Гриша легко подхватил меня с пола за талию.
Я тряслась и плакала.
- Отпусти! Гришенька! Не трогай! - взмолилась я.
- Ударилась? - сочувственно произнес он, дотрагиваясь большим пальцем до рассеченной брови.
Я замотала головой.
- Да...Мне очень больно. Отпусти. - я попятилась ступнями назад. Но он не отпускал.
- Я не могу тебя отпустить, Люб. Я тогда тебя потеряю. А если я тебя потеряю, я без тебя умру. - серьёзно сказал он.
Он обнял меня всем телом и прижал к груди, не выпуская при этом из рук ремень. Я измазала слезами его черную футболку.
А он продолжил говорить мне на ухо:
- Вернись. Я хочу быть с тобой семьёй. Хочу детей. Мы нормально заживём. Я обещаю. С ним ты не сможешь нормально. А со мной сможешь!  - Гриша запустил руку в мои волосы.
И аккуратно перебирал их пальцами, смягчая обстоятельства.
- Хорошо. Но не сейчас. А сейчас уходи. Ты очень пьяный. Тебе надо проспаться.
Я готова была сказать, что угодно, только бы отстал.
И ушёл отсюда.
- Без тебя не уйду. Только с тобой.
Он снова начал подталкивать меня телом к кровати.
Мои волосы пропахли дешёвым перегаром.
Он грубо схватил меня за ягодицы и поднял в воздух. А потом резко развернул. И впечатал в стену.
Она затряслась.
Портрет девушки с рысью с грохотом упал на пол.
Это не напугало его. Он прижал меня к себе ещё сильнее. И грубо прошептал на ухо.
- Я тебя сейчас возьму. Имею право. Я муж твой.
- Это изнасилование! - закричала я охрипштм голосом.
- Это супружеский долг!
Он оторвал меня от стены, с силой бросил на диван и начал хлестать ремнем по лицу, по шее, бедрам.
Я взвыла.
- Вот так любила с ним, да?! - ревел он.
- Нет!!!
Гриша махом сорвал с меня белье. Опустил брюки.
И больно подтянул к себе, задевая кожу ногтями и оставляя царапины.
Член больно проник на сухую. Я закричала от этой пытки.
И стала отталкивать его ногами.
Но он продолжал, не обращая на меня никакого внимания.

Вдруг у дома послышался какой-то шум.
Топот.
Резко зажегся свет.
В комнату завалилась какие-то люди. Мужчины. Один был с ружьём. А из-за их спин опасливо выглядывала баба Женя.
Самый крупный скрутил Гришу. И оттащил его от меня.
Я, без белья, измученно сползла с дивана вниз. Закрывая глаза ладонью от стыда.
Второй мужик молча дернул Грише вверх штаны. И так же молча потащил его к выходу.
- Суки! Вы не имеете права! Это моя жена! У нас игры такие! Она жестко любит просто! - скандировал Гриша, вырываясь из рук этих амбалов.
Мужик с ружьём ударил его прикладом в скулу.
- Заткнись. И вали отсюда. Чтобы я тебя тут больше не видел.
Баба Женя подошла и села рядом со мной на диван. Я виновато взглянула ей в глаза. Мне было стыдно.
Морщинистой тёплой рукой она мягко погладила меня по голове. А потом встала и пошаркала резиновыми галошами на кухню. Включила чайник.
Притащила из сарая железный таз. Налила в него воды. На веранде сохла серая половая тряпка.
Баба Женя кинула её в воду. Отжала с характерным звуком: капли заморосили по стенкам таза. И ловко наклонившись, бабушка принялась оттирать следы, которые натоптали мужики.
Голоса во дворе стихли.
Я так и сидела на полу. Без белья. И отрешенно наблюдала за движениями тряпки туда-сюда.
Чайник вскипел.
Баба Женя вылила грязную воду из таза во двор. Всполоснула руки в умывальнике. И кивнула мне на душ.
Я поднялась с пола последним усилием воли.
Вытащила из неразобранного рюкзака чистое белье. Одернула задравшуюся юбку платья.
И вышла во двор.
Душ был там.
На скамейке валялся купленный утром шампунь.
Я взяла его.
И юркнула за железную душевую ширму.
Над головой висела бочка.
Наверное, нагревшаяся за день вода уже остыла.
Я сняла с себя все. Красные следы от ремня пропали.
Но висок болел.
Я включила лейку.
Прохладные упругие капли брызнули.
Я вздрогнула.
И расплакалась.

Я рьяно намыливала себя этим шампунем. Будто оттирая ненавистные и грубые прикосновения.
Рыдала в голос.
Трусилась своим маленьким слабым телом. Которое так обидели.
Меня.
Всю.
Обидели.
Унизили.
Уничтожили.
А холодная вода бегущими струями смывала с меня всё.

Полотенце я забыла в доме.
И вытираться пришлось платьем.
Я оделась в чистое и вернулась в дом.
На столе уже стояли две чашки. Пирожки лежали в тарелке.
Баба Женя резала лимон и показала мне глазами на стул.
Я грузно и устало плюхнулась.
Щелкнул пульт. Включился телевизор.
Баба Женя плеснула немного чая в блюдце, подняла его двумя руками, поставив локти на стол, и уставилась в яркий экран.
Меня очень тронуло это.
Я улыбнулась. И почувствовала боль в рассеченном правом виске.
- Спасибо вам! Человеческое спасибо...- произнесла я, чуть не разрыдавшись снова.
Старушка кивнула на диван.
Там уже была постелена чистая простынь, которая пахла дешёвым стиральным порошком.
Я легла, уткнувшись в подушку носом. И закрыла глаза.

Зазвонил телефон.
Неизвестный номер.
Я не стала брать.
Ещё звонок.
Потом смс
"Люба, это Оля. Возьми трубку".
Екнуло в груди.
Я перезвонила.
- Привет, Оль!
- Ой, Любка, я специально звоню с телефона подруги. Мой аппарат Тутанхамон может прослушивать. Я должна тебе сказать! Утренняя смс...Короче, Люб, он заставил меня так написать под угрозой увольнения! - горячо шептала девушка в трубку. - Не женится он. Думается мне, ты просто с ума его свела, Люба. Мстит Тутейкин тебе за что-то!
- Оль, - серьёзно ответила я. - Пожалуйста, передай ему. Что из-за его игр с кольцом Гриша меня изнасиловал. И избил. Не спрашивай ничего. Просто, передай так. Он поймёт. И спасибо, что сказала про свадьбу. Ты хороший человек.
- я завершила звонок.

За окном снова пронесся поезд. От его стука мучительно пульсировал разбитый висок.
Если бы не эта боль...
Я бы решила бы совершенно точно, что от меня больше ничего не осталось.

#любалиндеман