Девочки, у кого серое покрытие на полу в кухне, покажите, пжл, какие у вас кухни🙏у нас серый керамогранит, не могу никак придумать в какой гамме цветовой сделать кухню. Хелп, плиз!
На фото кухня-гостиная, куда нужна кухонька…

…На полу огромной грудой, напоминающей трон, были сложены жареные индейки, гуси, куры, дичь, свиные окорока, большие куски говядины, молочные поросята, гирлянды сосисок, жареные пирожки, плумпудинги, бочонки с устрицами, горячие каштаны, румяные яблоки, сочные апельсины, ароматные груши, громадные пироги с ливером и дымящиеся чаши с пуншем, душистые пары которого стлались в воздухе, словно туман.
…А бакалейщики! О, у бакалейщиков всего одна или две ставни, быть может,
были сняты с окон, но чего-чего только не увидишь, заглянув туда! * И мало
того, что чашки весов так весело позванивали, ударяясь о прилавок, а бечевка
так стремительно разматывалась с катушки, а жестяные коробки так проворно
прыгали с полки на прилавок, словно это были мячики в руках самого опытного
жонглера, а смешанный аромат кофе и чая так приятно щекотал ноздри, а изюму
было столько и таких редкостных сортов, а миндаль был так ослепительно бел,
а палочки корицы - такие прямые и длинненькие, и все остальные пряности так
восхитительно пахли, а цукаты так соблазнительно просвечивали сквозь
покрывавшую их сахарную глазурь, что даже у самых равнодушных покупателей
начинало сосать под ложечкой! И мало того, что инжир был так мясист и сочен,
а вяленые сливы так стыдливо рдели и улыбались так кисло-сладко из своих
пышно разукрашенных коробок и все, решительно все выглядело так вкусно и так
нарядно в своем рождественском уборе...

Чарльз Диккенс «Рождественская песнь»

— Легкоступов, ты знаешь, какая у тебя фамилия? Легкоступов, то есть, лёгкий, можно сказать, воздушный... Ты чего написал?! Тельняшка через букву «и», шинель через букву «е», а ботинки вообще!... Ты чего, Легкоступов?! Ты слушай меня, Легкоступов. В русском языке есть слова, их там много. Когда их составляешь вместе, получается предложение, где есть сказуемое, подлежащее и прочая светотень. И всё это – великий русский язык, Легкоступов. Ты меня понял?!
— Так точно, товарищ командир!
— Так вот, у нас великий русский язык! В нём переставь местоимение, сказуемое и подлежащее, и появится интонация! «Наша Маша горько плачет» или «Плачет наша Маша горько». Ты понимаешь?! Это ж поэзия! Это ж былины, мамкина норка!... А есть вообще предложения в одно слово: «Моросит», «Вечереет», «Смеркается»... Ты чувствуешь?
— Так точно, товарищ командир!
— Ни хрена ты не чувствуешь! Когда я читаю, что ты написал, я чешусь в самых нескромных местах! Тут же член можно сломать, пока до конца абзаца доберёшься! Кто тебя учил?
— В школе.
— Покажи мне, и я разорву его, как тузик грелку.
— Я же говорю – в школе.
— А я что, за границей, что ли учился, Легкоступов?!
— Если б мне в школе бы так!... Доходчиво!... Я б...