Волей судьбы одна юная мама,
Сына родила на полюшке прямо.
Еле сумела добраться к мосту.

Но ни одной здесь души на версту!
Некого было на помощь позвать.
Интуитивно несчастная мать,
роды сама у себя принимала.
В пышные юбки дитя пеленала,
и, согревая, к груди прижимала!
Кофту последнюю снявши с себя,
Сына укрыла, обняла любя...
Это объятье разнять не могли
Утром супруги, что мертвой нашли,
Маму, согревшую сына собой.
И удивительно: был он живой!
Маму они у моста схоронили,
А того мальчика усыновили.
Эта чета никому не открыла,
Что, то дитя не родное им было.
Заговорил удивленный квартал:
- Вот и бездетным Бог сына послал!
Мальчик счастливым у них подрастал!
Волю любил, часто в поле гулял.
Только куда б он гулять не ходил,
Мост его старый все время манил.
Долго сидел он здесь, рыбу ловил.
Речка заросшей была, небольшой,
Но ему здесь было так хорошо.
С церкви идя, все к мосту он стремился,
Будто здесь Богом благословился.
Тихо смеялся и, плача молился,
цветы к незнакомой могилке ложил:
"Ведь жил человек и кого-то любил!!!"
Когда, повзрослев, серьезным он стал,
Отец в поле чистое сына позвал:
-«Я должен тебе одну тайну открыть!
Дабы спокойно мне старость прожить.
Мать умерла уж, не сможет сказать;
Да я - не отец, а она и не мать!»
Повел к той знакомой могиле, к мосту,
И рассказал всю историю ту:
«Годиков двадцать назад, в январе
Было такая ж метель на дворе.
Мы на повозке с женой проезжали,
Возле моста здесь, вдруг увидали
Женщина сына к сердцу прижала,
Новорожденного, и не дышала
Мы схоронили - вот холмик в тиши,
Здесь твоя мама родная лежит.
Тайну от всех мы тогда схоронили,
Из-за того, что бездетными были!
Жизнью обязан не нам ты, сынок,
- Богу, что в материнских объятьях сберег!
Нас же послал Он тебе, чтоб спасти,
Взяв от холодной, замерзшей земли.
Помню, мы плакали, как увидали,
Что матери руки тебя обвивали,
Теплом своей нежной любви согревали.
Она ведь все сняла, и даже белье -
Укутала тельце, сыночек, твое.
И, полуголая, очень любя,
Дыханьем своим согревала тебя.
Вот и пришел ты к ней на свиданье,
На место вашего раставанья.
Покоится мама, сынок, здесь твоя,
Постой, поклонись. Домой пойду я!"
Над полем кружилась метельная мгла.
Но громче кричал он: «Меня ты спасла,
- Любимая, добрая, мама моя!
О, чем же, родная, воздам тебе я?
Тебе было зябко, ты замерзала,
Но, все сняв с себя, меня ты спасала.
Любовь твоя жертвенна, бедная мать,
Тебя не могу оживить я, поднять!
Хоть сделать уже ничего не сумею,
Но холмик твой я согрею! Согрею!»
А рядом прохожий дивился, застыв,
Как плачущий, сняв всю одежду, укрыв,
Тот холмик обнял и рыдал,
Маму собою, как мог, согревал!

О, дети, спешите, спешите скорей,
И маму свою обнимите сильней!
Пока живет мама и ждет вас всегда,
Согрейте ее, как согрела она!
Во всем вам поможет, вовек не предаст,
Все лучшее вам, своим детям, отдаст.
А если час трудный однажды придет,
То мама собой защитит и спасет!