margo_margosha
Марго
КАК УБЕРЕЧЬ РЕБЁНКА ОТ ПЕДОФИЛОВ
наверное вы поняли почему я решила затронуть эту тему и предлагаю внимательно прочитать статью всем !
Поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт» провел флешмоб, предлагая всем делиться историями из детства, связанными со встречами с педофилами, с хештегом #давайнескажеммаме. Как научить ребенка говорить «нет», что рассказать ему, кроме страшных историй, и по каким признакам определить, что с ним произошло страшное – рассказывают детский психолог Ксения Ягодина и юрист Алена Зеленовская.
Отчим, мне десять лет…
Мамин друг в гостях, мне было семь…
Я гуляла во дворе одна…
Читать истории, которые люди размещали с хештегом #давайнескажеммаме, страшно, противно, ужасно. Поражает и масштаб бедствия, и повторяемость сюжетов, и дикая, запредельная чудовищность тех, кто пользуется детской доверчивостью, незнанием, запуганностью, послушанием.
Довольно часто эти эпизоды уходят куда-то на дно памяти, и милосердная психика прячет их от нас же, не напоминая об этом годами. При этом у тех, кто это пережил, возникают какие-то странные сложности в отношениях с лицами другого пола, фобии, комплексы, которые они обычно никак не связывают с тем, с чем они столкнулись.
Во многом травматичность зависит от того, рассказал ли ребенок родителям, как они отреагировали, знает ли ребенок о том, что с ним делали то, что делать нельзя, знаком ли он с мерами безопасности и так далее. Поэтому мы попросили психолога и юриста ответить на вопросы о педофилах и надеемся, что это поможет вам защитить ваших детей.
Ксения Ягодина, детский и школьный психолог
Папа взял друга, и они побежали искать мужика, который это делал
– Почему дети часто не рассказывают родителям о том, что с ними произошло?
– Рассказанные истории можно разделить на две категории. В одних случаях ребенок сразу же рассказал родителям о том, что произошло (ему предлагали посмотреть картинки, пытались затащить в подвал, показывали, просили показать и так далее), и увидел их мгновенную реакцию – они обратились в полицию, или папа взял друга и они побежали искать мужика, который это делал. То есть ребенок не побоялся прийти и сообщить родителям, что происходит что-то его пугающее, а родители показали своей реакцией, что они готовы его защитить, что его испуг – это не капризы, что они стоят на страже ребенка.
И тогда ребенок понимает: то, что я чувствую, – это нормально, потому что родитель тут же продемонстрировал разную палитру эмоций, и это позволяет ему тоже перерабатывать то, что он почувствовал.
Во второй категории историй ребенок, понимая, что произошло что-то не то, тем не менее, не рассказывает ничего взрослым, потому что он боится взрослую фигуру, боится сказать «нет», боится описать, что было. Он парализован и страхом из-за того, что произошло, и боится реакции родителей. У этих рассказчиков надолго осталось чувство вины, ощущение, что они сами виноваты в произошедшем. Это чувство вины в сочетании с невозможностью рассказать об этом другим и говорит о травме. Доверие и постоянная демонстрация того, что родитель на стороне ребенка, снижают шансы, что он об этом не узнает, но, к сожалению, не гарантируют, что ребенок расскажет.
У тех детей, которые обратились за помощью и которых защитили родители, была возможность переработки этого опыта. Он не остался где-то на задворках сознания, не вытеснился, потому что был тут же отработан с родителями. И если ребенок не остался один на один с этими переживаниями, ему будет проще переработать эту травму. Бывает, что переработка травматичного опыта затягивается. Бывает и такая ситуация, когда этот опыт вытесняется куда-то за пределы сознания, а потом всплывает. У кого-то это похожее место, у кого-то – деталь из того случая, например, сдувшийся воздушный шарик, человек похожей внешности…
Не всегда то, что это случилось с ребенком и что он не рассказал об этом родителям, указывает на их ответственность за произошедшее.
Мне бы очень не хотелось, чтобы у родителей возникало чувство вины, чтобы они не думали, что если с их ребенком такое произошло и это его травмировало, то я, родитель, за это отвечаю.
Далеко не всегда родитель своими действиями может стопроцентно обеспечить, чтобы ребенок в этой ситуации пришел и все рассказал. Иногда испуг ребенка такой большой, что даже при доверительных принимающих отношениях в семье ребенок не может об этом рассказать. Бывает, что ему не хватает слов или еще чего-то, чтобы описать, что произошло. Поэтому я хочу подчеркнуть, что за то, что в этой ситуации произошло с ребенком, несет ответственность только насильник.
Ничего не сказала родителям. Вообще ничего. От смутного ощущения, что это я, я виновата, я сделала неправильно, не понимаю что, но ругать будут меня. Ты ребенок, значит, в любом эпизоде со взрослым ты всегда виноватый.
Ни в одной из этих ситуаций я не смогла ни постоять за себя, ни рассказать об этом кому-то, я впадала в ступор, мне было мучительно стыдно, и я думала, что меня сделают виноватой и будут ругать.
Я очень хочу, чтобы детям рассказывали с самого раннего возраста о том, что их тело неприкосновенно, что нужно уметь говорить НЕТ взрослым людям и сигнализировать во всяких ситуациях.
Не могу свободно общаться и превращаюсь в отмороженный огурец
– Что именно в таких историях травматично для психики ребенка?
– Сложно сказать, что кого больше травмирует, потому что каждый человек индивидуален, и мы никогда заранее не можем предсказать, какая вещь и как на кого повлияет. Бывает, ты повысил на ребенка голос – и все, травма на всю жизнь, а на другого кричат целыми днями, и ему хватает внутренних сил это переработать. Так и с этими ситуациями.
С одной стороны, у каждого свои особенности психики, каждый по-разному устроен. С другой – влияет в целом ситуация, в которой растет ребенок, насколько ему рассказывают про разные переживания в семье, насколько у ребенка хороший контакт со своими эмоциями и с телом, понимает ли он, что с ним делали что-то не то, насколько он осведомлен.
Он может вообще не понять, что произошло, не почувствовать, что его использовали, и тогда травмы не будет – например, трехлетка решил, что при нем просто сходили в туалет, он еще не понимает другого смысла действия, и этот эпизод у него вообще не отложился. Но если травма имеет место, следует обязательно обратиться к психологу, важно найти выход чувствам вины ребенка и родителя.
– Как можно понять, что ребенок травмирован такой ситуацией?
– Это проявляется:
– нарушениями сна, аппетита,
– повышением его агрессивности,
– резкими изменениями успеваемости в школе,
– у ребенка появляется навязчивое желание все время мыться,
– он резко стал бояться оставаться один,
– он стал бояться всех незнакомых людей, или одного конкретного знакомого, или всех мужчин, стал бояться спать,
– в его играх и рисунках появились сюжеты, которые вас настораживают,
– ребенок начал бояться прикосновений.
– Какие последствия могут иметь такие случаи для ребенка?
– К сожалению, палитра того, что может произойти с ребенком в результате встречи с педофилом, очень широкая. Он может вообще перестать доверять людям, во взрослом состоянии он может начать или бояться близких отношений, или, наоборот, вступать в беспорядочные связи, которыми будет сам недоволен, но не будет понимать, почему он это делает. У него могут возникнуть трудности при построении партнерских отношений, он может испытывать очень высокую тревогу за собственных детей, быть подверженным депрессиям и совершать попытки суицида.
Этот эпизод всплыл на психотерапии, когда мы говорили о проблемах с личной жизнью, о том, что я не могу в принципе знакомиться с незнакомыми мужчинами, не могу свободно общаться, превращаюсь в отмороженный огурец – я вижу в них по умолчанию скрытую угрозу – ну еще бы, удивление только в том, как я сама никогда за тридцать лет эти две вещи не догадалась почему-то связать в причину и следствие. И я, вроде как никуда его не вытеснявшая, ведь я все эти годы отлично помнила, что это – было, вдруг день прорыдала взахлеб от жалости к той беспомощной беззащитной девочке.
Если дети жаловались, то им говорили: «Сам виноват»
– Почему дети иногда делают то, что им говорит педофил, хотя понимают, что происходит что-то не то?
– В некоторых историях те, кто это пережил, рассказывают, что они шли за насильником, как загипнотизированные. Причина в том, что в ситуациях, которые наш организм трактует как опасные, у него есть три стратегии – замри, беги, дерись, и выбор происходит автоматически, это не поддается осознанию.
И если у ребенка срабатывает механизм «замри», он и замирает, иногда даже так, что потом не может выйти из этого состояния. Я замер, меня как будто нет, меня никто не видит, я отсутствую, поэтому со мной ничего плохого не произойдет. И впоследствии из-за того, что они не сопротивлялись, у жертв насилия иногда возникает сильное чувство вины. Это очень глубинный механизм, который не всегда можно перебить.
Есть простые техники возвращения контакта с самим собой, например, нужно продышаться, сделать 5-10 вдохов-выдохов, опереться обо что-то, пощипать себя, помассировать пальчики, ушки. Этому можно учить, не привязывая это к ситуации опасности – такие техники работают в ситуации, когда вы видите, что ребенок потерял контакт с реальностью, впал в истерику, перепугался.
Ребенок послушается чужого взрослого, если он привык, что в саду, в школе он испытывает насилие со стороны взрослых, и никто его не защищает.
Флешмоб «Лиза Алерт» показывает, что в нашем детстве эти преступления цвели пышным цветом. Почему? Мне кажется, потому что в целом вся система воспитания строилась на том, что общественные интересы важнее личных, дети были на попечении государства, начиная с яслей, все эти системы – сады, школы – отчасти были закрытыми, там происходили разные, в том числе очень, как мы сейчас понимаем, травматичные для детей случаи. Дети оказывались в яслях часто тогда, когда они даже еще в силу возраста не могли пожаловаться своим взрослым на то, что там происходит.
Большое количество моих ровесников рассказывает, что в саду в качестве наказания их выставляли голыми на подоконник с открытым окном, залепляли скотчем рот, заставляли съесть ту еду, которой ребенка стошнило, и так далее. В этих системах обычно было очень много разного рода нарушений в отношении тела ребенка, его безопасности, были очень грубые нарушения границ. А жаловаться было не принято. Если дети жаловались, то им говорили: «Сам виноват». И родители очень редко ходили ребенка защищать. И если происходило какое-то злоупотребление, ребенку часто даже не приходило в голову, что можно пойти пожаловаться. Еще принято было взрослым не перечить: «Ты как разговариваешь со взрослым?» Взрослый всегда был по умолчанию прав, поэтому таких эпизодов, естественно, было очень много.
Я не буду говорить, что теперь у нас тотально оздоровилась система – нет, конечно, все равно хватает таких историй. Но, во-первых, родители стали пристальнее смотреть за тем, что происходит с их детьми. Во-вторых, они стали читать литературу. В-третьих, родители стали замечать косвенные признаки: «С моим ребенком что-то не так, о чем это может говорить?» – если он ходит, например, в детский сад. Наконец, изменился возраст поступления в детский сад, теперь это обычно три года, и ребенок в этом возрасте уже разговаривает и может рассказать родителям, если что-то не так, получая опыт их реакции на будущее, чувствуя свою защищенность.
Родители активно стали жаловаться, не молчать, если с их ребенком сделали что-то не то. И мне кажется, люди, которые работают с детьми, стали вести себя с оглядкой на этот фактор. Поэтому начала меняться некая норма в целом. Сейчас никому не придет в голову сказать, что ставить голого ребенка на подоконник в детском саду – это нормально. И, как следствие, ребенок чувствует себя более защищенным, не так безоговорочно покоряется чужим взрослым, как раньше.
Не обвиняйте ребенка в ябедничестве и не оставляйте его наедине с проблемами, которые он не может решить.
Еще одна важная установка из детства, которая мешает детям рассказывать о том, что с ними произошло, – это запрет на ябедничество. В нашем детстве рассказать – означало «настучать», проявить слабость. Сейчас мы и родителям, и детям говорим в школе: «Если вы сами не справляетесь с какой-то ситуацией, если вы сказали человеку «нет», а он вас не слышит, какие у вас варианты? Пустить в ход кулаки? В школе мы не деремся. Позовите, пожалуйста, взрослого». Важно, чтобы и взрослые оставляли ребенку возможность рассказать о том, что произошло, а не говорили: «Разбирайтесь сами, не ябедничайте» или «Доносчику первый кнут». К сожалению, это очень живучие паттерны.
Я говорю «нет», и меня не трогают – это норма
– Чему учить ребенка в разном возрасте, чтобы он мог противостоять ситуации насилия?
– Во-первых, ребенок должен понимать, что его тело неприкосновенно и что окружающие не должны нарушать его границы. Соответственно, он должен понимать, что если кто-то нарушает эти границы, то это опасная ситуация. Поэтому очень важно еще в младенчестве не заставлять ребенка идти на руки к тем людям, к которым он не хочет идти, не пихать в него насильно еду, когда он еще маленький и только осваивает эти навыки.
Таким образом мы показываем ему еще маленькому, что уважаем границы его тела, что его желания и потребности важны. В любом возрасте у ребенка должно быть право не обниматься с родственниками, если он не хочет, не целоваться с ними и даже не идти к маме на ручки, когда ему это не нужно. Бывают ситуации, когда ребенок выбежал на проезжую часть, и мы подхватываем его на руки, чтобы он этого не делал, нарушая таким образом его границы, но они должны быть исключительными.
И даже если мама понимает, что сейчас он успокоится, если его взять на руки, но он говорит: «Нет!» – важно не взять его на руки, подождать, пока он сам придет. У ребенка в голове должна выстроиться причинно-следственная связь: я говорю «нет», и меня не трогают, это норма, так и должно быть. Бывает, что бабушки на это обижаются – «я его зову, хочу обнять, а он не идет», но надо им объяснить: да, раз он сейчас не хочет – значит, нет, и все. Важно останавливать их вслух, чтобы ребенок слышал и знал, что тело его и он сам выбирает дистанцию.
Так вы и ребенку, и родственникам транслируете, что нет – значит нет. И это можно воспитывать не только на примере родственников: подходит другой ребенок, пытается потрогать, а вашему это не нравится, и вы говорите этому другому ребенку: «Извини, Оле не нравится, что ты ее трогаешь».
Рассказала своей маме эту историю не так давно, уже после того как мне исполнилось 30, в ходе какого-то ожесточенного спора насчет дочки, насчет того, почему я позволяю ей слишком много, почему она растет непослушной, дерзкой, своевольной. «Потому! – орала я и рыдала до икоты, – потому, что если ее, как меня, поведут за сарай неизвестно зачем – может, просто снять трусы, а может, насиловать, а может, убивать – потому что в этом случае она хотя бы не будет идти послушно и молча, как заколдованный флейтой обреченный крысеныш!»
«Можно подумать, – сказала мама, – что это защитит ее в случае, если ее захочет кто-то уволочь силой. Дети все равно должны слушаться». Боже, думала я в отчаянии, Боже, насколько же это накрепко сидит в наших родителях.
Далее, с раннего возраста надо вводить железное правило, что в трусы к ребенку может заглянуть только врач в мамином присутствии. В определенном возрасте детям может стать любопытно, как они устроены, они могут начать подглядывать друг за другом – за это не надо ругать, это важный этап, надо просто аккуратно говорить, что так делать не принято: «Эти части тела мы обычно друг другу не показываем. Мы специально носим трусы, взрослые женщины носят лифчики на пляже, купальники, потому что это показывать не принято».
Как правило, к семи годам, когда дети идут в школу, они усваивают разные социальные нормы. Семилетка на пляже почти всегда начинает стесняться, и если он в шесть мог переодеться без кабинки для переодевания, то ближе к школе он говорит: «Нет, дайте мне полотенце», и это означает, что он усвоил социальную норму и теперь знает, что отдельные части тела не демонстрируют.
С 3 до 7 лет: «Нет, уйди, расскажи»
В три-четыре года ребенок должен знать названия всех частей своего тела, причем в отношении половых органов это не обязательно должны быть наукообразные термины – нужно ориентироваться на то, как в семье принято их называть. Это важно и для того, чтобы он мог объяснить, что с ним пытались сделать что-то не то, трогали там-то и там-то. В этом же возрасте можно и нужно учить ребенка правилам безопасности на улице, тому, что ни с кем никуда нельзя уходить.
Еще до пяти лет уже можно научить ребенка правилу «нет, уйди, расскажи»: если происходит что-то не то, он должен сначала сказать «нет», потом уйти, а потом рассказать вам. Условно говоря, Ваню трогает Коля, Ваня ему говорит: «Не трогай меня», Коля продолжает, тогда Ваня уходит из этой ситуации и говорит об этом взрослому. По такой же схеме должна развиваться ситуация, когда кто-то, например, пытается увести его с детской площадки: ему предлагают конфетку, он говорит «нет», если взрослый продолжает на этом настаивать, он отходит в сторону и говорит родителю или взрослому поблизости (тому, к кому следует обращаться за помощью – в ситуации площадки это, скорее всего, взрослый с ребенком) об этом вслух.
Ребенку лет пяти можно уже объяснить, что бывают плохие секреты – когда кто-то совершил плохой поступок и просит не говорить о нем другим, или кто-то сделал что-то нехорошее с ним. Важно, чтобы ребенок всегда имел возможность выбора, чтобы просьба о том, чтобы кому-то что-то не говорить, не воспринималась им как безоговорочное указание. Научите ребенка, чтобы, когда ему скажут: «Не говори», он отвечал: «Я подумаю».
Естественно, у детей будут секреты, но это всегда должен быть его выбор, а не указание другого человека. Любая формулировка типа «давай не скажем маме», «только не говори маме», «не говори родителям» опасна для любого возраста и ситуаций.
Побои в саду – «не говори маме, а то хуже будет», ситуации, когда подростка подстрекают к опасному: наркотики, группы смерти – «не говори родителям, а то хуже им будет» или «ты что, маленький, маме говорить», скандал с «психологическим» центром, где издевались над детьми, требуя: «Не говорите родителям, они в курсе и одобряют», и, конечно, педофилия с разными вариантами – «не говори маме, она все равно не поверит/будет тебя ругать/расстроится» – это все ситуации одного порядка. Это манипуляции с целью сделать так, чтобы об этом не узнал тот, кто в силу возраста и опыта может разобраться в ситуации, назвать вещи своими именами и защитить ребенка.
Я далека от мысли, что дети должны все рассказывать своим родителям – нет, конечно. И у него могут быть секреты с другими родственниками, классным руководителем, друзьями. Но если кто-то подстрекает вашего ребенка не говорить вам, учите его бежать из этих отношений и идти к взрослым за помощью. Все вышеназванные формулировки – это манипуляции, важно донести эту мысль до него. И важно ребенка выслушать и не обвинить, если он пришел с чем-то серьезным.
В семь лет можно играть с детьми в такую игру: рисуете ребенка и вокруг него – первый круг, второй, третий. В кругах вы с ним размещаете разных людей. В первом – самых близких, которым он безоговорочно доверяет, во втором – тех, с которыми он вступает в контакт при вас или с вашего разрешения, и в третьем – всех остальных людей, с которыми он никогда никуда не уходит и срочно бежит за помощью, если они от него что-то хотят. И задаете ему вопросы: кому ты можешь открыть дверь, если взрослых нет дома? В какой круг поместишь бабушку? Взрослые из какого круга могут забрать тебя из школы, если вдруг не пришла мама? А что ты будешь делать, если пришел взрослый, не входящий в круг доверия? И важно научить его, что делать в этих ситуациях: позвонить родителям, обратиться к охране со словами, что это не мои родители и родители не предупреждали, что этот человек меня заберет.
С 8 до 11 лет: как меняется тело
В 9, 10, 11 лет важно говорить про все изменения, которые происходят с телом. В этом же возрасте ребенка уже могут интересовать конкретные вопросы, связанные с отношениями между полами. Этот интерес возникает в несколько этапов.
Первый вопрос – откуда берутся дети, и трехлетнему ребенку можно рассказать, что они выходят из маминого живота, обычно этой информации в таком возрасте достаточно. Дальше в 6-7 лет – у кого-то раньше, у кого-то позже – возникает вопрос, как дети попадают в живот, и можно рассказать, что соединяются две клетки, без лишних подробностей. Потом ребенок понимает, что секс – не только для того, чтобы появлялись дети, и тогда мы говорим: «Да, это один из видов отношений между мужчиной и женщиной, это для взрослых, пока еще не для тебя».
В моей практике были мальчишки, которые лет в 10-11 уже смотрели порнографию, поэтому, возможно, это возраст, в котором можно говорить о том, что порнография – целая индустрия, которая не показывает реальность, и что ему это не стоит смотреть.
С 12 лет: безопасность и согласие
Про сексуальные домогательства можно говорить с 12-13 лет, можно рассказать про разницу в возрасте, просить: если это ситуация, когда взрослый и ты, пожалуйста, расскажи мне обязательно.
Можно аккуратно объяснить и про взрослых мужчин, интересующихся детьми и подростками. Важный момент: рассказ об ужасах не должен предшествовать общему пониманию про отношения между полами, безопасность, про согласие.
Со старшими подростками обоих полов важно говорить, во-первых, про добровольность – ты делаешь только то, что ты хочешь делать, во-вторых, про контрацепцию и, в-третьих, в целом про отношения настоящие и ненастоящие, про то, что такое отношения, про влюбленность, про ответственность, какие отношения безопасны, какие опасны и так далее.
Он показывает ребенку свою власть
– Как объяснить маленькому ребенку, чем может закончиться его уход с чужим человеком?
– Мне кажется, это зависит от возраста. У ребенка лет 3-5 можно спросить: «Как ты думаешь, почему нельзя уходить с чужим?» Скорее всего, ребенок скажет: «Потому что я тебя больше никогда не увижу». Ему этого уже достаточно, ему не надо рисовать никакие ужасы, потому что ему нужно, чтобы мама была рядом. Более старшему ребенку можно сказать: «Тебя могут обидеть, тебе могут сделать больно» – без конкретики.
Психика так устроена, что любые действия, когда человека использовали для удовлетворения сексуального желания без его воли, даже если никто никого не трогал, она может трактовать как изнасилование.
Имеется в виду любое действие, нарушающее границы: прикосновения, подсматривание, демонстрация своих органов. Всемирная организация здравоохранения определяет сексуальное насилие как «любой сексуальный акт или попытку его совершить; нежелательные сексуальные замечания или заигрывания; любые действия против сексуальности человека с использованием принуждения, совершаемые любым человеком независимо от его взаимоотношений с жертвой, в любом месте, включая дом и работу, но не ограничиваясь ими».
То есть речь идет про власть, принуждение и эксплуатацию и про действия в отношении того, кто не может оказать сопротивление – а ребенок не может по умолчанию. Психика – штука загадочная, и что она воспримет как насилие в этой ситуации, а что нет, заранее сказать сложно, это зависит от большого количества факторов. Но в целом – что происходит, когда педофил совершает какие-то действия в отношении ребенка – он показывает ребенку свою власть: «Я волен показывать тебе все, что я хочу», не интересуясь его желаниями, и таким образом превращает ребенка в объект.
Любая ситуация, когда тебя используют, не спросив, – это форма насилия.
И поэтому если мы с вами, взрослые люди, в таких ситуациях можем оказать сопротивление – драться, убегать, звать на помощь и так далее, наша психика может уже не воспринимать это как насилие. Но ребенок такого сопротивления оказать почти никогда не может.
Травматизация от насилия в детстве может «вылезти» и спустя долгое время. Бывает, что ребенок толком не понял, что произошло насилие, и осознал это, только когда вырос, получил информацию и переосмыслил свой тот опыт. И тогда это может травмировать задним числом.
наверное вы поняли почему я решила затронуть эту тему и предлагаю внимательно прочитать статью всем !
Поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт» провел флешмоб, предлагая всем делиться историями из детства, связанными со встречами с педофилами, с хештегом #давайнескажеммаме. Как научить ребенка говорить «нет», что рассказать ему, кроме страшных историй, и по каким признакам определить, что с ним произошло страшное – рассказывают детский психолог Ксения Ягодина и юрист Алена Зеленовская.
Отчим, мне десять лет…
Мамин друг в гостях, мне было семь…
Я гуляла во дворе одна…
Читать истории, которые люди размещали с хештегом #давайнескажеммаме, страшно, противно, ужасно. Поражает и масштаб бедствия, и повторяемость сюжетов, и дикая, запредельная чудовищность тех, кто пользуется детской доверчивостью, незнанием, запуганностью, послушанием.
Довольно часто эти эпизоды уходят куда-то на дно памяти, и милосердная психика прячет их от нас же, не напоминая об этом годами. При этом у тех, кто это пережил, возникают какие-то странные сложности в отношениях с лицами другого пола, фобии, комплексы, которые они обычно никак не связывают с тем, с чем они столкнулись.
Во многом травматичность зависит от того, рассказал ли ребенок родителям, как они отреагировали, знает ли ребенок о том, что с ним делали то, что делать нельзя, знаком ли он с мерами безопасности и так далее. Поэтому мы попросили психолога и юриста ответить на вопросы о педофилах и надеемся, что это поможет вам защитить ваших детей.
Ксения Ягодина, детский и школьный психолог
Папа взял друга, и они побежали искать мужика, который это делал
– Почему дети часто не рассказывают родителям о том, что с ними произошло?
– Рассказанные истории можно разделить на две категории. В одних случаях ребенок сразу же рассказал родителям о том, что произошло (ему предлагали посмотреть картинки, пытались затащить в подвал, показывали, просили показать и так далее), и увидел их мгновенную реакцию – они обратились в полицию, или папа взял друга и они побежали искать мужика, который это делал. То есть ребенок не побоялся прийти и сообщить родителям, что происходит что-то его пугающее, а родители показали своей реакцией, что они готовы его защитить, что его испуг – это не капризы, что они стоят на страже ребенка.
И тогда ребенок понимает: то, что я чувствую, – это нормально, потому что родитель тут же продемонстрировал разную палитру эмоций, и это позволяет ему тоже перерабатывать то, что он почувствовал.
Во второй категории историй ребенок, понимая, что произошло что-то не то, тем не менее, не рассказывает ничего взрослым, потому что он боится взрослую фигуру, боится сказать «нет», боится описать, что было. Он парализован и страхом из-за того, что произошло, и боится реакции родителей. У этих рассказчиков надолго осталось чувство вины, ощущение, что они сами виноваты в произошедшем. Это чувство вины в сочетании с невозможностью рассказать об этом другим и говорит о травме. Доверие и постоянная демонстрация того, что родитель на стороне ребенка, снижают шансы, что он об этом не узнает, но, к сожалению, не гарантируют, что ребенок расскажет.
У тех детей, которые обратились за помощью и которых защитили родители, была возможность переработки этого опыта. Он не остался где-то на задворках сознания, не вытеснился, потому что был тут же отработан с родителями. И если ребенок не остался один на один с этими переживаниями, ему будет проще переработать эту травму. Бывает, что переработка травматичного опыта затягивается. Бывает и такая ситуация, когда этот опыт вытесняется куда-то за пределы сознания, а потом всплывает. У кого-то это похожее место, у кого-то – деталь из того случая, например, сдувшийся воздушный шарик, человек похожей внешности…
Не всегда то, что это случилось с ребенком и что он не рассказал об этом родителям, указывает на их ответственность за произошедшее.
Мне бы очень не хотелось, чтобы у родителей возникало чувство вины, чтобы они не думали, что если с их ребенком такое произошло и это его травмировало, то я, родитель, за это отвечаю.
Далеко не всегда родитель своими действиями может стопроцентно обеспечить, чтобы ребенок в этой ситуации пришел и все рассказал. Иногда испуг ребенка такой большой, что даже при доверительных принимающих отношениях в семье ребенок не может об этом рассказать. Бывает, что ему не хватает слов или еще чего-то, чтобы описать, что произошло. Поэтому я хочу подчеркнуть, что за то, что в этой ситуации произошло с ребенком, несет ответственность только насильник.
Ничего не сказала родителям. Вообще ничего. От смутного ощущения, что это я, я виновата, я сделала неправильно, не понимаю что, но ругать будут меня. Ты ребенок, значит, в любом эпизоде со взрослым ты всегда виноватый.
Ни в одной из этих ситуаций я не смогла ни постоять за себя, ни рассказать об этом кому-то, я впадала в ступор, мне было мучительно стыдно, и я думала, что меня сделают виноватой и будут ругать.
Я очень хочу, чтобы детям рассказывали с самого раннего возраста о том, что их тело неприкосновенно, что нужно уметь говорить НЕТ взрослым людям и сигнализировать во всяких ситуациях.
Не могу свободно общаться и превращаюсь в отмороженный огурец
– Что именно в таких историях травматично для психики ребенка?
– Сложно сказать, что кого больше травмирует, потому что каждый человек индивидуален, и мы никогда заранее не можем предсказать, какая вещь и как на кого повлияет. Бывает, ты повысил на ребенка голос – и все, травма на всю жизнь, а на другого кричат целыми днями, и ему хватает внутренних сил это переработать. Так и с этими ситуациями.
С одной стороны, у каждого свои особенности психики, каждый по-разному устроен. С другой – влияет в целом ситуация, в которой растет ребенок, насколько ему рассказывают про разные переживания в семье, насколько у ребенка хороший контакт со своими эмоциями и с телом, понимает ли он, что с ним делали что-то не то, насколько он осведомлен.
Он может вообще не понять, что произошло, не почувствовать, что его использовали, и тогда травмы не будет – например, трехлетка решил, что при нем просто сходили в туалет, он еще не понимает другого смысла действия, и этот эпизод у него вообще не отложился. Но если травма имеет место, следует обязательно обратиться к психологу, важно найти выход чувствам вины ребенка и родителя.
– Как можно понять, что ребенок травмирован такой ситуацией?
– Это проявляется:
– нарушениями сна, аппетита,
– повышением его агрессивности,
– резкими изменениями успеваемости в школе,
– у ребенка появляется навязчивое желание все время мыться,
– он резко стал бояться оставаться один,
– он стал бояться всех незнакомых людей, или одного конкретного знакомого, или всех мужчин, стал бояться спать,
– в его играх и рисунках появились сюжеты, которые вас настораживают,
– ребенок начал бояться прикосновений.
– Какие последствия могут иметь такие случаи для ребенка?
– К сожалению, палитра того, что может произойти с ребенком в результате встречи с педофилом, очень широкая. Он может вообще перестать доверять людям, во взрослом состоянии он может начать или бояться близких отношений, или, наоборот, вступать в беспорядочные связи, которыми будет сам недоволен, но не будет понимать, почему он это делает. У него могут возникнуть трудности при построении партнерских отношений, он может испытывать очень высокую тревогу за собственных детей, быть подверженным депрессиям и совершать попытки суицида.
Этот эпизод всплыл на психотерапии, когда мы говорили о проблемах с личной жизнью, о том, что я не могу в принципе знакомиться с незнакомыми мужчинами, не могу свободно общаться, превращаюсь в отмороженный огурец – я вижу в них по умолчанию скрытую угрозу – ну еще бы, удивление только в том, как я сама никогда за тридцать лет эти две вещи не догадалась почему-то связать в причину и следствие. И я, вроде как никуда его не вытеснявшая, ведь я все эти годы отлично помнила, что это – было, вдруг день прорыдала взахлеб от жалости к той беспомощной беззащитной девочке.
Если дети жаловались, то им говорили: «Сам виноват»
– Почему дети иногда делают то, что им говорит педофил, хотя понимают, что происходит что-то не то?
– В некоторых историях те, кто это пережил, рассказывают, что они шли за насильником, как загипнотизированные. Причина в том, что в ситуациях, которые наш организм трактует как опасные, у него есть три стратегии – замри, беги, дерись, и выбор происходит автоматически, это не поддается осознанию.
И если у ребенка срабатывает механизм «замри», он и замирает, иногда даже так, что потом не может выйти из этого состояния. Я замер, меня как будто нет, меня никто не видит, я отсутствую, поэтому со мной ничего плохого не произойдет. И впоследствии из-за того, что они не сопротивлялись, у жертв насилия иногда возникает сильное чувство вины. Это очень глубинный механизм, который не всегда можно перебить.
Есть простые техники возвращения контакта с самим собой, например, нужно продышаться, сделать 5-10 вдохов-выдохов, опереться обо что-то, пощипать себя, помассировать пальчики, ушки. Этому можно учить, не привязывая это к ситуации опасности – такие техники работают в ситуации, когда вы видите, что ребенок потерял контакт с реальностью, впал в истерику, перепугался.
Ребенок послушается чужого взрослого, если он привык, что в саду, в школе он испытывает насилие со стороны взрослых, и никто его не защищает.
Флешмоб «Лиза Алерт» показывает, что в нашем детстве эти преступления цвели пышным цветом. Почему? Мне кажется, потому что в целом вся система воспитания строилась на том, что общественные интересы важнее личных, дети были на попечении государства, начиная с яслей, все эти системы – сады, школы – отчасти были закрытыми, там происходили разные, в том числе очень, как мы сейчас понимаем, травматичные для детей случаи. Дети оказывались в яслях часто тогда, когда они даже еще в силу возраста не могли пожаловаться своим взрослым на то, что там происходит.
Большое количество моих ровесников рассказывает, что в саду в качестве наказания их выставляли голыми на подоконник с открытым окном, залепляли скотчем рот, заставляли съесть ту еду, которой ребенка стошнило, и так далее. В этих системах обычно было очень много разного рода нарушений в отношении тела ребенка, его безопасности, были очень грубые нарушения границ. А жаловаться было не принято. Если дети жаловались, то им говорили: «Сам виноват». И родители очень редко ходили ребенка защищать. И если происходило какое-то злоупотребление, ребенку часто даже не приходило в голову, что можно пойти пожаловаться. Еще принято было взрослым не перечить: «Ты как разговариваешь со взрослым?» Взрослый всегда был по умолчанию прав, поэтому таких эпизодов, естественно, было очень много.
Я не буду говорить, что теперь у нас тотально оздоровилась система – нет, конечно, все равно хватает таких историй. Но, во-первых, родители стали пристальнее смотреть за тем, что происходит с их детьми. Во-вторых, они стали читать литературу. В-третьих, родители стали замечать косвенные признаки: «С моим ребенком что-то не так, о чем это может говорить?» – если он ходит, например, в детский сад. Наконец, изменился возраст поступления в детский сад, теперь это обычно три года, и ребенок в этом возрасте уже разговаривает и может рассказать родителям, если что-то не так, получая опыт их реакции на будущее, чувствуя свою защищенность.
Родители активно стали жаловаться, не молчать, если с их ребенком сделали что-то не то. И мне кажется, люди, которые работают с детьми, стали вести себя с оглядкой на этот фактор. Поэтому начала меняться некая норма в целом. Сейчас никому не придет в голову сказать, что ставить голого ребенка на подоконник в детском саду – это нормально. И, как следствие, ребенок чувствует себя более защищенным, не так безоговорочно покоряется чужим взрослым, как раньше.
Не обвиняйте ребенка в ябедничестве и не оставляйте его наедине с проблемами, которые он не может решить.
Еще одна важная установка из детства, которая мешает детям рассказывать о том, что с ними произошло, – это запрет на ябедничество. В нашем детстве рассказать – означало «настучать», проявить слабость. Сейчас мы и родителям, и детям говорим в школе: «Если вы сами не справляетесь с какой-то ситуацией, если вы сказали человеку «нет», а он вас не слышит, какие у вас варианты? Пустить в ход кулаки? В школе мы не деремся. Позовите, пожалуйста, взрослого». Важно, чтобы и взрослые оставляли ребенку возможность рассказать о том, что произошло, а не говорили: «Разбирайтесь сами, не ябедничайте» или «Доносчику первый кнут». К сожалению, это очень живучие паттерны.
Я говорю «нет», и меня не трогают – это норма
– Чему учить ребенка в разном возрасте, чтобы он мог противостоять ситуации насилия?
– Во-первых, ребенок должен понимать, что его тело неприкосновенно и что окружающие не должны нарушать его границы. Соответственно, он должен понимать, что если кто-то нарушает эти границы, то это опасная ситуация. Поэтому очень важно еще в младенчестве не заставлять ребенка идти на руки к тем людям, к которым он не хочет идти, не пихать в него насильно еду, когда он еще маленький и только осваивает эти навыки.
Таким образом мы показываем ему еще маленькому, что уважаем границы его тела, что его желания и потребности важны. В любом возрасте у ребенка должно быть право не обниматься с родственниками, если он не хочет, не целоваться с ними и даже не идти к маме на ручки, когда ему это не нужно. Бывают ситуации, когда ребенок выбежал на проезжую часть, и мы подхватываем его на руки, чтобы он этого не делал, нарушая таким образом его границы, но они должны быть исключительными.
И даже если мама понимает, что сейчас он успокоится, если его взять на руки, но он говорит: «Нет!» – важно не взять его на руки, подождать, пока он сам придет. У ребенка в голове должна выстроиться причинно-следственная связь: я говорю «нет», и меня не трогают, это норма, так и должно быть. Бывает, что бабушки на это обижаются – «я его зову, хочу обнять, а он не идет», но надо им объяснить: да, раз он сейчас не хочет – значит, нет, и все. Важно останавливать их вслух, чтобы ребенок слышал и знал, что тело его и он сам выбирает дистанцию.
Так вы и ребенку, и родственникам транслируете, что нет – значит нет. И это можно воспитывать не только на примере родственников: подходит другой ребенок, пытается потрогать, а вашему это не нравится, и вы говорите этому другому ребенку: «Извини, Оле не нравится, что ты ее трогаешь».
Рассказала своей маме эту историю не так давно, уже после того как мне исполнилось 30, в ходе какого-то ожесточенного спора насчет дочки, насчет того, почему я позволяю ей слишком много, почему она растет непослушной, дерзкой, своевольной. «Потому! – орала я и рыдала до икоты, – потому, что если ее, как меня, поведут за сарай неизвестно зачем – может, просто снять трусы, а может, насиловать, а может, убивать – потому что в этом случае она хотя бы не будет идти послушно и молча, как заколдованный флейтой обреченный крысеныш!»
«Можно подумать, – сказала мама, – что это защитит ее в случае, если ее захочет кто-то уволочь силой. Дети все равно должны слушаться». Боже, думала я в отчаянии, Боже, насколько же это накрепко сидит в наших родителях.
Далее, с раннего возраста надо вводить железное правило, что в трусы к ребенку может заглянуть только врач в мамином присутствии. В определенном возрасте детям может стать любопытно, как они устроены, они могут начать подглядывать друг за другом – за это не надо ругать, это важный этап, надо просто аккуратно говорить, что так делать не принято: «Эти части тела мы обычно друг другу не показываем. Мы специально носим трусы, взрослые женщины носят лифчики на пляже, купальники, потому что это показывать не принято».
Как правило, к семи годам, когда дети идут в школу, они усваивают разные социальные нормы. Семилетка на пляже почти всегда начинает стесняться, и если он в шесть мог переодеться без кабинки для переодевания, то ближе к школе он говорит: «Нет, дайте мне полотенце», и это означает, что он усвоил социальную норму и теперь знает, что отдельные части тела не демонстрируют.
С 3 до 7 лет: «Нет, уйди, расскажи»
В три-четыре года ребенок должен знать названия всех частей своего тела, причем в отношении половых органов это не обязательно должны быть наукообразные термины – нужно ориентироваться на то, как в семье принято их называть. Это важно и для того, чтобы он мог объяснить, что с ним пытались сделать что-то не то, трогали там-то и там-то. В этом же возрасте можно и нужно учить ребенка правилам безопасности на улице, тому, что ни с кем никуда нельзя уходить.
Еще до пяти лет уже можно научить ребенка правилу «нет, уйди, расскажи»: если происходит что-то не то, он должен сначала сказать «нет», потом уйти, а потом рассказать вам. Условно говоря, Ваню трогает Коля, Ваня ему говорит: «Не трогай меня», Коля продолжает, тогда Ваня уходит из этой ситуации и говорит об этом взрослому. По такой же схеме должна развиваться ситуация, когда кто-то, например, пытается увести его с детской площадки: ему предлагают конфетку, он говорит «нет», если взрослый продолжает на этом настаивать, он отходит в сторону и говорит родителю или взрослому поблизости (тому, к кому следует обращаться за помощью – в ситуации площадки это, скорее всего, взрослый с ребенком) об этом вслух.
Ребенку лет пяти можно уже объяснить, что бывают плохие секреты – когда кто-то совершил плохой поступок и просит не говорить о нем другим, или кто-то сделал что-то нехорошее с ним. Важно, чтобы ребенок всегда имел возможность выбора, чтобы просьба о том, чтобы кому-то что-то не говорить, не воспринималась им как безоговорочное указание. Научите ребенка, чтобы, когда ему скажут: «Не говори», он отвечал: «Я подумаю».
Естественно, у детей будут секреты, но это всегда должен быть его выбор, а не указание другого человека. Любая формулировка типа «давай не скажем маме», «только не говори маме», «не говори родителям» опасна для любого возраста и ситуаций.
Побои в саду – «не говори маме, а то хуже будет», ситуации, когда подростка подстрекают к опасному: наркотики, группы смерти – «не говори родителям, а то хуже им будет» или «ты что, маленький, маме говорить», скандал с «психологическим» центром, где издевались над детьми, требуя: «Не говорите родителям, они в курсе и одобряют», и, конечно, педофилия с разными вариантами – «не говори маме, она все равно не поверит/будет тебя ругать/расстроится» – это все ситуации одного порядка. Это манипуляции с целью сделать так, чтобы об этом не узнал тот, кто в силу возраста и опыта может разобраться в ситуации, назвать вещи своими именами и защитить ребенка.
Я далека от мысли, что дети должны все рассказывать своим родителям – нет, конечно. И у него могут быть секреты с другими родственниками, классным руководителем, друзьями. Но если кто-то подстрекает вашего ребенка не говорить вам, учите его бежать из этих отношений и идти к взрослым за помощью. Все вышеназванные формулировки – это манипуляции, важно донести эту мысль до него. И важно ребенка выслушать и не обвинить, если он пришел с чем-то серьезным.
В семь лет можно играть с детьми в такую игру: рисуете ребенка и вокруг него – первый круг, второй, третий. В кругах вы с ним размещаете разных людей. В первом – самых близких, которым он безоговорочно доверяет, во втором – тех, с которыми он вступает в контакт при вас или с вашего разрешения, и в третьем – всех остальных людей, с которыми он никогда никуда не уходит и срочно бежит за помощью, если они от него что-то хотят. И задаете ему вопросы: кому ты можешь открыть дверь, если взрослых нет дома? В какой круг поместишь бабушку? Взрослые из какого круга могут забрать тебя из школы, если вдруг не пришла мама? А что ты будешь делать, если пришел взрослый, не входящий в круг доверия? И важно научить его, что делать в этих ситуациях: позвонить родителям, обратиться к охране со словами, что это не мои родители и родители не предупреждали, что этот человек меня заберет.
С 8 до 11 лет: как меняется тело
В 9, 10, 11 лет важно говорить про все изменения, которые происходят с телом. В этом же возрасте ребенка уже могут интересовать конкретные вопросы, связанные с отношениями между полами. Этот интерес возникает в несколько этапов.
Первый вопрос – откуда берутся дети, и трехлетнему ребенку можно рассказать, что они выходят из маминого живота, обычно этой информации в таком возрасте достаточно. Дальше в 6-7 лет – у кого-то раньше, у кого-то позже – возникает вопрос, как дети попадают в живот, и можно рассказать, что соединяются две клетки, без лишних подробностей. Потом ребенок понимает, что секс – не только для того, чтобы появлялись дети, и тогда мы говорим: «Да, это один из видов отношений между мужчиной и женщиной, это для взрослых, пока еще не для тебя».
В моей практике были мальчишки, которые лет в 10-11 уже смотрели порнографию, поэтому, возможно, это возраст, в котором можно говорить о том, что порнография – целая индустрия, которая не показывает реальность, и что ему это не стоит смотреть.
С 12 лет: безопасность и согласие
Про сексуальные домогательства можно говорить с 12-13 лет, можно рассказать про разницу в возрасте, просить: если это ситуация, когда взрослый и ты, пожалуйста, расскажи мне обязательно.
Можно аккуратно объяснить и про взрослых мужчин, интересующихся детьми и подростками. Важный момент: рассказ об ужасах не должен предшествовать общему пониманию про отношения между полами, безопасность, про согласие.
Со старшими подростками обоих полов важно говорить, во-первых, про добровольность – ты делаешь только то, что ты хочешь делать, во-вторых, про контрацепцию и, в-третьих, в целом про отношения настоящие и ненастоящие, про то, что такое отношения, про влюбленность, про ответственность, какие отношения безопасны, какие опасны и так далее.
Он показывает ребенку свою власть
– Как объяснить маленькому ребенку, чем может закончиться его уход с чужим человеком?
– Мне кажется, это зависит от возраста. У ребенка лет 3-5 можно спросить: «Как ты думаешь, почему нельзя уходить с чужим?» Скорее всего, ребенок скажет: «Потому что я тебя больше никогда не увижу». Ему этого уже достаточно, ему не надо рисовать никакие ужасы, потому что ему нужно, чтобы мама была рядом. Более старшему ребенку можно сказать: «Тебя могут обидеть, тебе могут сделать больно» – без конкретики.
Психика так устроена, что любые действия, когда человека использовали для удовлетворения сексуального желания без его воли, даже если никто никого не трогал, она может трактовать как изнасилование.
Имеется в виду любое действие, нарушающее границы: прикосновения, подсматривание, демонстрация своих органов. Всемирная организация здравоохранения определяет сексуальное насилие как «любой сексуальный акт или попытку его совершить; нежелательные сексуальные замечания или заигрывания; любые действия против сексуальности человека с использованием принуждения, совершаемые любым человеком независимо от его взаимоотношений с жертвой, в любом месте, включая дом и работу, но не ограничиваясь ими».
То есть речь идет про власть, принуждение и эксплуатацию и про действия в отношении того, кто не может оказать сопротивление – а ребенок не может по умолчанию. Психика – штука загадочная, и что она воспримет как насилие в этой ситуации, а что нет, заранее сказать сложно, это зависит от большого количества факторов. Но в целом – что происходит, когда педофил совершает какие-то действия в отношении ребенка – он показывает ребенку свою власть: «Я волен показывать тебе все, что я хочу», не интересуясь его желаниями, и таким образом превращает ребенка в объект.
Любая ситуация, когда тебя используют, не спросив, – это форма насилия.
И поэтому если мы с вами, взрослые люди, в таких ситуациях можем оказать сопротивление – драться, убегать, звать на помощь и так далее, наша психика может уже не воспринимать это как насилие. Но ребенок такого сопротивления оказать почти никогда не может.
Травматизация от насилия в детстве может «вылезти» и спустя долгое время. Бывает, что ребенок толком не понял, что произошло насилие, и осознал это, только когда вырос, получил информацию и переосмыслил свой тот опыт. И тогда это может травмировать задним числом.
4.4 года
120 34
Лучший комментарий
Каким нужно быть конченным родителем, что бы на признание ребёнка о насилии ответить « сам виноват». Спасибо за статью
Комментарии
Многое бы в жизни смогла изменить!
Жалею что не прочла это раньше!
Почему?
Последние месяцы с этой педофилией уже крыша едет.
Во всех профилях в инсте , повсюду просто .
Окно Овертона в действии. Геев признали. Теперь педофилию подняли .
К сожалению , ничего из этого не убережёт от педофила. Я уже после всего прочитанного подозреваю всех лиц мужского пола. Особенно после прочтения скринов с анонимных форумов педофилов.
Самый главный посыл - будьте близкими своим детям.
Очень полезный пост. Спасибо за старание 👍
Этим летом наш городок как улей кипел...появился мужик,который отсидел лет 20 за педофилию.не знаю того случая,но была в шоке...я знала его жену,сына.была на свадьбе этого сына.мой муж с ним работали рядом...приличные люди...педофилы в нашем окружении и мы об этом не подозреваем...он пристал к девочке в парке,она рассказала родителям.его искали,но сразу не поймали.потом девочку у ворот школы уговаривал пойти с ним и что он друг ее папы...она рассказала учителю...(в Турции детям об этом твердят в школе...не стесняться кричать,говорить открыто взрослым что-то подозрительное.тема постоянно поднимается...делают резонанс на телевидении.в школах детей отпускают только с родителями.чтобы ребёнок вышел ща ворота школы без встречающего родителя,надо оформлять разрешение.и это обычная гос школа в посёлке)...в итоге за 45 км от нас он убил бабушку старую за золото.и его поймали
Спасибо за пост.💐 Мы как то раз с подругой(нам было лет 9-10)пошли гулять летом во двор. Проходящий мимо дядя рассказал нам историю, якобы в соседнем доме живёт любовница и типо если он зайдёт к ней, а у неё дома муж и типо "что мне делать?" и предложил нам пойти с ним в подъезд типо на шухер. Ну мы пошли с ним, вошли в тот подъезд, дверь железную входную закрыл, поднялись этажом выше и он начал показывать много денег, типо "девочки, давайте поиграем? Я вас буду поднимать, и сколько раз я подниму, столько денег и дам!?" короче он начал меня поднимать за подмышки и дрожать от какого то кайфа видимо от того что тёрся... Подруга побежала вниз, я успела коленкой ударить ему в пах и тоже вслед выбежать. Конечно же мы в рассыпную, по домам. Я сразу рассказала маме о произошедшем, выбежали с отцом, а его понятно след простыл. Короче, я это запомнила на всю жизнь. Это страшно. Потом он ещё как то 2-3 раза появлялся на районе. И больше никто не видел. Я надеюсь что он лечится где, или в колонии. Потому что вроде как на него заявления были. Дочери буду своей объяснять.Ещё раз благодарю за пост.
Обалдеть 😭слава богу успели убежать
Стояла на остановке , чтобы после школы поехать к маме на работу ( мне лет 10). Тут мужик ( лет 50). Я его восприняла как деда. Он пошёл и начал мне отвешивать комплименты. Мол какая молодец, наверно маме помогаю, учусь хорошо и вообще красавица и нужно меня в сказках снимать как принцессу. Потом спросил, люблю ли я шоколад. Конечно! Кто же не любит. Тогда начал сокрушаться , что немедленно должен мне дать шоколад. И вот незадача , он у него не с собой. Но живёт он не далеко и шоколада у него полно. Хватит даже меня ВСЮ ОБМАЗАТЬ И ПОЦЕЛОВАТЬ КАК ПРИНЦЕССУ! 🤯Вот тут меня перекосило и я поняла , что-то не то. Я бежала со скоростью бешеной собаки до следущей остановки. Было омерзительно и противно от этих слов. Когда добралась до мамы, всё рассказала. Помню как захлебывалась и плакала. А ведь это были только слова !
Обидно стало , когда мама не отреагировала. Сказала, что видимо мне показалась. И я раздуваю из мухи слона. Она просто постеснялась ( мама очень строга была воспитана) и не могла ничего придумать лучше как свести не на что. Ведь ничего не случилось. И что это был педофил я поняла когда стала взрослой. Я не знала о их существовании!
@margo_margosha, Я сейчас понимаю , мне повезло, убежала. А в начале я засобиралась идти за шоколадом. Поэтому ,конечно нужно говорить детям! Я просто после случившегося думала , что это был сумасшедший дед. И наверно с того случая перестала маме все рассказывать.
@lovvseh6131, Естественно она этим руководствовалась. Но с детьми это не проходит. Я подумала, что она мне не верит и не понимает меня . Было мерзко внутри. Я тогда очень обиделась.
@elena_zem написала ниже свою историю, прочитайте если интересно. Там моя мама была не прова так не прова. У неё тоже были на то свои причины думаю. Не когда её не прощу!
Каким нужно быть конченным родителем, что бы на признание ребёнка о насилии ответить « сам виноват». Спасибо за статью
Не знаю была ли ссылка. Есть горячая линия - сдай педофила ! ссылка/ думаю смогут ответить на многие вопросы , кому это необходимо
И в моем детстве было такое... это был учитель в художественной школе (50лет), как раз поэтому я и ушла оттуда и не захотела больше туда идти . Хотя безумно любила эту школу .Не смогла сказать родителям. Травмы как таковой нет,я была уже не совсем крошкой ,мне было около 10 лет.
Что именно он делал ?!
@margo_margosha, сначала просто клал руку на колено,потом выше,потом он крепко сжимал и прям по ноге проводит рукой . В эти моменты у меня парализовало все тело . Потом он при словах Как у тебя хорошо получается обнимал за талию ,короче лапал поверх одежды,но когда залез под майку я уже не смогла терпеть, просто встала в позу дома что туда не пойду .
Ни как, кроме как воспитания. Мы все такие толерантные, гнобить таких и вешать прилюдно. Сталкивалась в детстве и с ананистами и с педофилами, возможно даже это был маньяк , при этом благополучный район и интеллигенция.мама с папой воспитали нормально, так же и своих буду воспитывать. В этом плане нужно быть жосче
Ко мне тоже приставал родственник. Муж сестры моей бабушки. Мне было 12, а ему за 50 точно 🤦🏻♀️ полез под майку, я о**ела тогда знатно, дала ему по роже и поинтересовалась что он делает, а он промямлил что хотел посмотреть как стразы к майке крепятся (ага да). Маме я рассказала потом, а она сказала что он и ее в молодости за жопу щипал, но никак особо не отреагировала 🤦🏻♀️
Пздц
Ой, я помню в метро ехали с семьёй в театр( мне лет 9 было). Мама сидела напротив с отчимом и я почувствовала, что кто то меня за плечо трогает. Сначала подумала случайно, потом опять трогают, я повернулась, а меня мужик звать с собой начал. Ну естественно я маму звать, а он выбежал на станции из поезда. А потом в 11 лет ко мне отчим приставать начал, 2 года тряслась от страха, маме боялась рассказать, а потом брату сказала, а он уже всем родственникам, ну и мама выгнала его из дома. В полицию заявлять не стали, не было доказательств.
Даже если нет доказательств, его бы посадили лет на 15. Зря мама не подала. Таких тварей сажать надо
@ania.n.u.81 самая ирония в том, что он опять к ней клинья подбивает. Думает она его примет обратно 🤦♀️🤷♀️
@olyavorobyeva а это не удивительно, это же больные люди, отклонения с головой. И это передается по наследству
Ко мне лет в 13 приставал родственник...но он сам был не взрослым...может десятиклассник по возрасту...это из ряда вон выходящее в нашей семье так как мы люди с восточными устоями жизни...я отбилась.ударила его сильно по голове чугунным ковшиком и сбежала.все происходило в доме моего дяди на кухне...и я промолчала и до сих пор молчу,потому что сначала бы его придушил мой дед(я его любимица),потом папа,потом дяди...сначала боялась с ним пересечься,но подросла и поняла что он то тоже был по сути подростком.сейчас дружу с его женой...а вот соседка рассказала как поймала родственника мужа почти изнасиловавшего ее дочь...она работала...ребёнок лет 8,не кричал и не сопротивлялся.значит боялась...и муж ей не поверил...она добилась что этого мужика посадили на 9 лет...хотя на первом заседании она выхватила пистолет у полицейского и попыталась его пристрелить...и вся семья мужа на неё взъелись...девочка очень замкнутая по сей день...хотя прошло несколько лет и ее водили по специалистам для поддержки...но не поймай мать с поличным,вряд ли бы девочка рассказала
Ужас