Хочу еще поделиться с вами о моей Софочке (05.10.2015 - 22.10.2015). Да, она прожила очень короткую жизнь, всего 17 дней и 25 минут, но она боролась. Были даже дни когда ее самочувствие улучшалось, она открывала глазки, двигала ручками и ножками.

Муж когда первый раз увидел их, спросил у меня кто где?))) Катюшу мы сразу назвали, а так как Софочка была тяжелее, мы думали чуть больше. И назвали Софья, так как недавно был праздник "Вера, Надежда, Любовь и мать их София".

Каждый день я приходила к реанимации заранее, и гуляла возле их дверей, потому что посещение было только час - с 12 до 13 часов. Я видела как в соседних боксиках мамы гладили своих малышей, поправляли им носочки или шапочки, держали их за ручки. Я спрашивала у врачей, можно ли мне подержать за ручки моих дочек, но всегда слышала отказ, так как дети в очень тяжелом состоянии. И даже когда Софочка умирала, они не разрешили. Сейчас я понимаю что они не должны были это запрещать, мне и Софочке это было необходимо. Сейчас я почему-то стала думать что возможно Софочка в свои последние дни думала, что мама ее бросила, ведь когда она еще была у меня в животике, она слышала как бьется мое сердце, чувствовала меня и мою любовь. А потом она уже не слышала моего сердца, она лежала одна в своем кувезе, Катюша лежала напротив, но это совсем другое ведь они не могли больше поиграться и попинать друг друга. И все это произошло как-то быстро.

Когда у Софочке начало ухудшаться самочувствие, обнарушили язвенно-некротический энтероколит (ЯНЭК), со мной поговорила заведующая реанимации что необходимо подписать документы, что я согласна что мою дочку Софочку увезут на операцию в другую больницу. Я все подписала, но никакая больница, где есть отделение хирургии новорожденных и недоношенных детей, не соглашалась. Под конец года никто не хотел портить себе статистику смертности, хотя они даже не знали как пройдет операция, плюс ко всему говорили - "ну у них же есть еще один ребенок". Тянули время, отказывали, чего-то обговаривали, но в Мытищах каждый день на готове был реанимобиль, а вдруг все же согласятся?! А тем временем Софочке становилось хуже, хуже и хуже. Мы были даже готовы заплатить, но кому? Когда все отказывались даже платно браться. В итоге все дошло до того, что Софочка стала не транспортабельной. Но в реанимации врачи не сдавались, они боролись, боролись до конца. Мы успели покрестить моих дочек, это был вторник 15 число, тот же Батюшка и отпивал мою Софочку потом.

22 октября я как обычно пришла в реанимацию, как обычно разделась, переобулась обработала руки, надела стерильный халат и шапочку, прошла к боксам, снова обработала руки и зашла в бокс к своим девочкам. Все было как обычно до того момента как запищал монитор, тут же вбежала мед.сестра, врачи и меня попросили выйти. Я вышла из бокса, но там стеклянные стены и я смотрела и не понимала что происходит, почему меня попросили выйти, я просто была в какой-то прострации. Потом мед.сестра увидела что я все еще стою возле бокса и сказала что меня ждет в своем кобинете заведующая. И там мне сказали что все, мне надо готовиться моя Софочка умирает, на тот момент ей уже поставили адреналин, а по их это "последний крик о помощи". Сказали что я могу попрощаться с Софочкой, ей осталось не долго, но они будут до последнего поддерживать ее жизнь. Я не знаю даже как передать то, что я тогда почувствовала, этого не передать словами, не каждый сможет этого понять и Дай Бог чтоб никогда не поняли.

Тогда в последний день жизни Софочки я умоляла ее меня простить, простить за то что так все получилось, я говорила ей как сильно я ее люблю и просила бороться, сражаться. Я не знала как вообще можно это пережить, я отказывалась в это верить.

Когда я уже вышла из реанимации у меня просто была истерика, я не могла остановиться, ревела взахлеб. Я не могла понять как к этому можно готовиться? Как вообще можно подготовиться к смерти своего ребенка? Мне позвонили из реанимации, когда я уже ехала в автобусе, я не слышала их звонка, увидела пропущенный только когда уже была дома, перезвонила, а сама боялась. После их слов я просто упала на пол, орала, ревела и не могла дышать. Я по-тихоньку начала сходить с ума, по ночам я слышала плач ребенка и ходила по квартире искала откуда этот плач идет.

Подготовку к похоронам я практически не помню. Помню что мы очень долго выбирали конверт, чепчики, распашонки, мне все не нравилось, я отказывалась осознавать что это конец. Спасибо моим родителям, что они были рядом, помогали, поддерживали. Жизнь изменилась после того дня. У меня сейчас только половина души со мной, другая половина мертва. Я каждый день вспоминаю о моей Софочке, я постоянно о ней помню. И меня терзает что Софочка так и не почувствовала тепло маминых объятий, так и не услышала после рождения так родной ей стук маминого сердца, Софочка так и не побывала дома. Но она всегда останется в моем сердце и моей памяти...