МНЕ НЕ НРАВИТСЯ

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда мальчикам говорят: «Хватит плакать, что ты как девчонка!». Даже не знаю, что хуже в этой фразе. То, что мальчикам запрещают открыто выражать свои чувства, или то, что формируется предвзятое отношение к девочкам. Нельзя осуждать эмоции. Если я плачу, значит мне плохо. Если мне в этот момент скажут: «Что ты нюни распустила!», то легче мне от этого не станет. Станет только хуже, потому что в момент, когда я нуждаюсь в поддержке, я получаю осуждение.

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда ребёнка, который никому не даёт свои игрушки, называют жадиной. Это его собственность. Имеет право. Интересно, если попросить у осуждающего детскую жадность взрослого его мобильный или ключи от машины, он отдаст или будет жадничать? «Не хочешь – не делись» – это правильно. «Хочешь поделиться – делись» – тоже правильно. Ключевое здесь – «хочешь». Неправильно, когда ребёнок делится под давлением внешних факторов (потому что НАДО, иначе взрослые будут стыдить). Правильно, когда ребёнок делится, потому что у него есть внутренняя потребность поделиться. Задача взрослых сформировать желание делиться. Делиться игрушкой, конфетой, свободным временем, душевным теплом. Это лучше делать личным примером. Не объясняйте, что нужно делиться. Просто делитесь сами.

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда разговаривают с ребёнком с высоты своего роста. В диалоге я всегда приседаю до уровня детских глаз. И не только я. Знаю ещё одного «приседающего» педагога. Ей 72 года. Она всё ещё работает в детском саду. У неё отличная физическая форма. Может быть потому, что она часто приседает? В переговорах есть такой приём‑манипуляция, когда одна из сторон внезапно встаёт, нависает над столом, и из позиции сверху начинает давить аргументами на собеседника – равенство сторон моментально стирается. Начальник, выходя из себя, тоже вскакивает и отчитывает подчинённого из позиции сверху, чтобы принизить его даже на невербальном уровне. Лично мне неприятно, когда со мной разговаривают не на равных. Представляете, как себя чувствует ребёнок, с которым целый день общаются свысока?

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда в присутствии ребёнка взрослые начинают его обсуждать в третьем лице. «Ну и как он сегодня себя вёл?» Абсурдность ситуации легко понять, если представить, что в кабинет заходит директор и спрашивает руководителя отдела продаж: «Ну как новый менеджер?» А руководитель отвечает: «Да тормозит пока, ошибки делает, но старается, посмотрим, может, и выйдет толк. А нет, так уволим…» А новый менеджер при этом сидит за соседним столом с пылающими ушами и вжимается в кресло…

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда двухлеток в садике учат обращаться к воспитателю по имени и отчеству. Им, во‑первых, трудно выговорить Анна Александровна, а во‑вторых, непривычно, ведь до прихода в садик они всех звали только по имени. Адаптация к садику – и без того сложный период для малыша. Не надо дополнительно усложнять введением в обращение отчества. Малышу привычней, комфортней обращаться просто — Аня. Это способствует установлению контакта и облегчает адаптацию. По этой же причине я предпочитаю Ты‑обращение, а не Вы‑обращение к педагогу ясельной группы. Обращение на Вы уместно, когда надо подчеркнуть дистанцию, субординацию, авторитет педагога. Но не в этом нежном возрасте. Какая может быть дистанция и субординация, если нужно ребёнку вымыть попу, подтереть сопли, сменить мокрые трусы. В этих вопросах субординация и официоз только мешают. Взрослые ведь тоже неохотно посвящают начальство в подробности интимной жизни. Если они и могут обсуждать с директором геморрой, то только тот, который вызван новыми требованиями по договору, а не тот, который внезапно «зацвёл» в интересном месте… В интересах ВыАнныАлександровны снизойти до уровня панибратского «Аня», и тогда никто из группы не будет стесняться чужой важной тети и валить в штаны, спрятавшись за шторку… Пройдёт год, и ребёнок, уже владеющий всеми навыками самообслуживания в вопросах гигиены, легко перестроится на новые правила обращения к педагогу. Проверено.

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, когда ребёнка заставляют доедать порцию до конца и обязательно с хлебом. Мне не нравится, когда выдвигают условия, что второе только после супа, а компот после второго. Если ребёнок хочет пить – пусть пьёт. Компот до супа, после супа или вместе с супом – это право выбора ребёнка. Взяв в столовой комплексный обед, я сама решаю, в какой последовательности буду есть блюда. Если бы в этот момент рядом встал работник столовой и на весь зал стал комментировать: «Почему капусту в супе оставила? Ешь с хлебом! Рано за компотом тянешься!», то столовая моментально потеряла бы в моём лице клиента.

Есть золотое правило нравственности: общаться с другими так, как хочешь, чтобы общались с тобой. Почему‑то на детей это не всегда распространяется. Насколько нравственно ваше поведение по отношению к ребёнку, легко понять, просто поставив себя на его место.

Автор: Анна Быкова