- Мам, ты чего такое говоришь...- нерешительно прошептала я.
- Он погиб, Люба! Погиб! Он был у тебя? Отвечай!
- Был...
- И что вы делали?!
- Мы поругались...Как он погиб?
- Я не знаю обстоятельств! Но ты ведь не причастна? Я уже не знаю, что думать про тебя, Люба! Ты опустилась ниже некуда. И этот твой...мужчина...Он же чистейший бандит!
- Не вмешивай сюда Илью.
- Как бы твой Илья тебя куда не вмешал! Собрала шмотки и чтобы через час была дома! - процедила мама в трубку.
Я со злостью швырнула телефон в диван.
Выбежала во двор.
Тутанков все там же.
У костра.
Курит.
Я побежала к нему, цепляясь за сорняки.
Схватила за плечи и потрясла.
Он испугался:
- Что?
- Гриша погиб. Илья! Гриша погиб! - я вся затряслась.
Он стоял спокойно и смотрел в огонь.
- Ты слышишь?! Гриша. Погиб! - я уткнулась глазами в свою ладонь.
Крепкие руки схватили меня. Обняли.
Я тяжело уронила голову ему на грудь. Вдохнула запах его тела. Дыма. Рубашки.
- Успокойся. - проговорил он мне в макушку, - И собирайся, поехали.
- Куда?
- Домой.
- Мама сказала через час быть у неё...с вещами.
- Я не отпущу к ней. - сказал он медленно и в такт такому же медленному качанию головы,- У меня ты будешь в безопасности. Никто не посмеет мотать тебе нервы.
- Мама знает, что он был тут...Она сама, наверняка, его ко мне и отправила. Кроме неё никто не знал адрес! Илья, они все подумают на меня! Что это из-за меня!
- Не подумаЮТ, а уже подумаЛИ. Но ты не смей винить себя. Ты тут не причем. Даже если он сделал это специально...Это значит лишь одно: он сломался в силу своей слабости. А не потому что ты его сломала, как будут тебе внушать.
- Почему ты сказал, что он сделал это специально?! Илья, ведь ТЫ тут не при чем?...- произнесла шёпотом я.
Его глаза недобро сверкнули.
- Нет, Линдеман, я тут не при чем. Я с тобой целый день был, забыла?
- Но они-то, - я указала глазами на забор, за которым в машине сидела его охрана, - Нет!
- Я бы не стал его убивать. Я притащил бы его сюда за шкирятник и бросил бы к твоим ногам, чтобы прощения просил. Ну, пару раз харю бы шлифанул как следует. И всё.
- Что будет, Илья?! - я прильнула к его плечу.
- Сейчас едем домой. Оттуда ты звонишь матери и говоришь, что теперь окончательно и бесповоротно живёшь со мной. Если сама не сможешь, я скажу. Поверь, я уж слова найду.
Через полчаса мы садились в его Мерседес. На заднее сидение.
Я уткнулась коленками ему в бедро. И приклонила голову на спинку сидения.
Он нежно гладил пальцем мою ногу. Будто рисуя на ней какие-то замысловатые узоры.
Мы ехали ДОМОЙ.
- А как же Ира?...- устало спросила я.
- Слова тебе не скажет. Я предупредил.
- Это при тебе не скажет...
- Да, она резкая женщина. Но она меня защищает. Я очень ценю верность, Линдеман. И придётся тебе с этим смириться. - он похлопал меня по ноге.
Я ничего не ответила. Кровь будто отливала от конечностей куда-то к области солнечного сплетения. Мне было страшно.
Через сорок минут Мерс зарулил на знакомую улицу. Мимо проносились одинаковые заборы. И вот он - знакомый.
Машина въехала на территорию. Тутанков вышел из машины первым и протянул мне ладонь.
Я с силой вжалась в неё. И пошла за ним, чуть отставая.
Он открыл дверь.
Знакомый запах ванили приветливо распространился в прихожей.
Я сняла обувь. Ноги были грязные. Чёрные пальцы контрасировали с белой плиткой.
Краем глаза я заметила знакомый передник. Ирина Александровна молча смотрела на нас.
- Привет, Ира. - улыбнулся ей Тутанков и уверенно повел меня за собой на второй этаж.
Знакомая дверь.
Моя комната с мансардным окном! Мне захотелось задохнуться от счастья несмотря на все обстоятельства.
Я тихо зашла.
На столе лежали мои бриллиантовые шопарды.
Я улыбнулась.
- Ещё одно неприятное дело, и можно будет расслабиться. - пробасил сзади Тутанков.
- Какое?
- Матери твоей позвонить.
Я вынула из кармана телефон.
- Набирай. Или, может, мне? - кивнул Тутанков и сел на кровать.
- Сама. - ответила я.
И нажала на контакт с надписью "Мамочка".
Она взяла трубку мгновенно.
- Алло. Где ты?
- Мам, я не приду. Я буду жить у Ильи. - спокойно, насколько это было возможно, произнесла я.
- Всего доброго. - ответила мама и повесила трубку.
Будто стокилограммовый груз свалился с моей души.
В комнату постучал Паша, занес мой рюкзак и позвал Тутанкова.
- Располагайся. Позже зайду - сказал мне Илья и вышел
Я оглянулась.
На рейле висели мои вещи.
На полочке стояли мои духи и косметика. Будто я и не уходила. Волна тёплого счастья разлилась внутри. Я села на коврик.
Дверь снова щелкнула.
Илья.
- Люди мои звонили. Узнали про Гришу. Под товарный поезд попал сегодня ночью. - буднично сказал он.
Сердце бешено застучало.
Я вспомнила скорую помощь, которая ехала на железнодорожную станцию ночью. И лязганье колес поезда по рельсам. Вздрогнула в ужасе.
- Как?...
- Пока непонятно. Сам решил. Или случайность. Выясняют. Отдыхай. Вечером увидимся. Мне нужно по делам. - Илья чмокнул меня в губы и вышел.
Весь вечер я лежала, уставившись в одну точку.
Было плохо.
Морально.
Все происходящее очень тяготило меня. Тутанков был нужен мне здесь и сейчас.
Но его не было.
Понесся куда-то на ночь глядя.
Где он опять?
Вдруг опять с женщинами?!
Но пусть лучше с ними, чем как Гриша...
Я услышала звук ворот. И мотора.
ОН приехал.
Я напряглась в ожидании.
Но он не заходил.
Прошло десять минут.
Пятнадцать.
Я встала с кровати и пошла посмотреть, где он, сама.
Тутанков сидел в гостиной в кресле нога на ногу. Держал а руках квадратный бокал с чем-то.
Гувернантка устроилась рядом на диване. Они тихо разговаривали в полутьме. Я не слышала, о чем. И на цыпочках подкралась ближе.
- Илюш, я все равно не понимаю, зачем тебе эта малолетняя бестолочь? Что ты в неё вцепился? Таких что, мало? - она снисходительно улыбнулась.
- Ира, - устало вздохнул он, поглаживая большим пальцем грань стакана, - Я про неё все понимаю. Что молодая. Что глупая. Что разрушительная. Но только её хочу рядом. Только она возбуждает так, как ни одна другая. Только её хочу защищать.
- Илюшенька, а тебе не кажется, что у тебя к ней просто инстинкты?
- О чем ты?
- Ну вот ты снова как лев, все за нее порешал, из жопы вытащил. А ведь она кусать тебя пыталась!
- Строптивая. Мне это даже нравится.
- Тебе нравится игра. Она убегает. Потом строит глазки. Ты чувствуешь в ней сладкую добычу, жертвенную жертву. Бежишь. Добиваешься. Спасаешь. Но рано или поздно ты все равно её съешь. И мне иногда даже кажется, - повариха замялась.
- Чего тебе там опять кажется?...- задумчиво произнес Тутанков в полумрак.
- Что ты специально создаёшь этой девице ворох проблем, чтобы потом её оттуда вытаскивать. - Ирина Александровна как-то виновато опустила глаза.
- Люблю я её, Ира. И ничего поделать с собой не могу.
- Любил бы ты её лучше издалека, Илюша. - вздохнула повариха.
- Не издевайся над ней. Я тебя прошу. Надеюсь, ты мою просьбу услышала. - ответил Тутанков.
Встал.
С грохотом поставил стеклянный бокал на стеклянный стол.
Я встрепеннулась и тихо, не дыша, проскочила в коридор и в спальню. Запрыгнула в кровать, укрывшись воздушным одеялом, как тут и была. Чувствовала, что он сейчас придёт.
То, что я услышала только что про себя, из их разговора будоражило.
Я.
Ему.
Нужна.
Он меня любит!!!
Я улыбалась в мягкую ткань пододеяльника, несмотря на тяжёлый день.
Шаги.
Он.
Идет!
Открыл дверь.
Сквозняк.
Знакомая полоска жёлтого света из коридора.
И его тень.
Заходит.
Не двигаюсь, делаю вид, что сплю. Ложится рядом. Гладит волосы. Ухо.
За окном ливень. После жары. Слышу его. И чувствую запах мокрой травы и асфальта.
Открываю глаза. Он это замечает. Прильнул ближе. Подобрался губами прямо к шее:
- Представляешь, были бы мы сейчас в этой твоей халупе. Там и крыша протекает, наверное..
Обнял.
- Я на год сняла эту халупу.
- Откуда деньги взяла?
- Сумочка. Шанель. За первый раз.
Тутанков присвистнул:
- Предприимчиво.
- Не свести, денег не будет. - улыбнулась я.
- У меня-то? - его горячие губы впились в мою шею.
Я глубоко задышала. А потом вдруг остановила его и спросила вполголоса:
- Илья, что теперь со мной будет? После этого всего?
- Ничего. Могут вызвать на допрос. Пойдёшь с моим адвокатом. Расскажешь, как было. Соседка твоя подтвердит.
- Баба Женя немая...
- Немая? - удивился он.
- Да. Но там ещё были мужики, которые Гришку от меня оттащили. Я не знаю, что было потом. Сам он под этот поезд сиганул. Или нет. Он был пьяный...
- Следствие разберётся. Спи. Закрыть окно?
- Не надо.
Он поцеловал меня в скулу. И вышел.
Свежий влажный ветер качал занавеску. Холодок шёл по полу. Я чувствовала.
Снова я здесь. Будто снова головокружительный взлёт после больного и обидного падения. Падения в бездну.
Утром меня разбудил звонок телефона. Он неустанно и напряженно вибрировал в подушку.
МАМА.
- Алло.
- Следователь приходил. К тебе. По Грише. Я сказала, что ты тут больше не живёшь.
- С добрым утром, мама...
- Какое же оно доброе?! Я его отправила по твоему новому месту жительства.
- Спасибо.
- Какая ты бессердечная, Люба. Мальчик погиб, твой муж, между прочим! А ты "доброе утро", "спасибо" - передразнила меня мама, коверкая интонацию.
- Мам, ты нормальная? - разозлилась я.
- Не вздумай не прийти на похороны! Или прийти с этим своим...совратителем. Что люди подумают?! Явилась на похороны мужа с новым ёбарем?! Скорбящая вдова! Бессовестная!
- Мама! Бессовестно - это лицемерить, изображая скорбящую вдову. Мне очень жаль, Гришу...Но я не виновата в его смерти!
- Значит, делаешь ставку на совесть, да, Люба? Только её у тебя нет!
- Мама!
Она не стала слушать меня. Бросила трубку.
Я села на постели.
Услышала звук открывающихся ворот.
Поняла сразу.
Следователь!
В мою комнату заглянул Тутанков. С чашкой кофе.
- Одевайся. К тебе. Менты.
- Ты будешь рядом?
- Не переживай. Говори, как было. Все будет нормально.
- Будут же спрашивать про наши отношения...Как объяснить моё присутствие здесь?
- Как есть, так и объясни.
Он вышел.
Я запрыгнула в пижамные штаны. Надела первый попавшийся лонгслив.
Завязала вьющиеся волосы без резинки. И спустилась вниз.
Уже с лестницы заметила красивую ухоженную женщину в форме. На вид ей было лет 40. Русые волосы были туго затянуты в пучок. На столе лежала синяя папка для документов.
Тутанков в домашних спортивных штанах прохаживался мимо. Повариха поставила перед гостьей кофе.
- Здравствуйте. - я неожиданно возникла перед ней и засунула руки в карманы пижамных штанов.
- Любовь Витальевна Янковская? - она удивленно переводила взгляд с меня на Тутанкова и обратно.
- Любовь Витальевна Янковская. - кивнула я.
- Старший следователь Вера Игоревна Колычева. Веду дело вашего мужа.
- Очень приятно. - я села за стол напротив неё.
- Любовь Витальевна...
- Можно просто Люба. - я посмотрела следователю в глаза.
- Хорошо, Люба. Когда вы в последний раз видели мужа?
- Прошлой ночью.
- При каких обстоятельствах?
- Он приехал ко мне. В посёлок.
Ивантеевский район, улица Полевая, дом 4. Ночью. Пьяный. Ворвался в дом. Мы повздорили. Он меня...взял силой. Соседи почувствовали неладное. И пришли на помощь.
- Он вас изнасиловал?
- Да...
- Почему у вас разбито лицо?
- Я упала. Он толкнул...
- Почему не заявили в полицию?
- Была ночь. Я в незнакомом посёлке. Какая полиция...И не хотелось устраивать скандал.
- Соседи пришли вам на помощь. Что было потом?
- Мужики утащили Гришу во двор. А соседка, баба Женя, осталась в доме со мной.
- А дальше?
- Я больше не видела Гришу. Приняла душ и легла спать.
- И он не возвращался?
Я покачала головой.
- Были ли ещё какие-то странности в тот вечер?
- Нет...Ну скорая ночью ехала на станцию...разве что. - тихо ответила я.
- Как раз к вашему мужу и ехала. Но было уже не спасти. Он попал под товарный поезд. Сам или нет - выясняем. Запросили видео с камер. Как раз есть одна. На станции...- она намеренно сделала паузу, прощупывая мою реакцию, и продолжила, - А что вас связывает с Тутанковым Ильёй Константиновичем?
Взгляд следователя сделался каким-то издевательским.
- Любовь. Связывает. - спокойно ответила я.
И взглянула на Тутанкова. Он стоял у окна.
- Вы из-за этого поругались с мужем?
- Да. Мы поругались с ним за день до происшествия. Дома. Он узнал о моей связи...с Ильёй...Константиновичем. И выгнал.
- И вы сняли дом?
- Да. У меня даже есть договор аренды. Он где-то в доме остался только. Я про него забыла и не забрала с собой.
- Понятно. - Вера Игоревна повертела шариковую ручку пальцами. - Если будут вопросы, приглашу вас. В Следственный комитет.
- Хорошо.
- Можно теперь с вами поговорить, Илья Константинович? Тет-а-тет? - она развернулась телом в сторону Тутанкова.
- Идемте. - кивнул он и проводил её в свой кабинет.
Я осталась сидеть за столом. Ирина Александровна со звоном забрала чашку следователя со стола и злобно процедила сквозь зубы:
- Одни от тебя проблемы.
Я сидела и безостановочно пялилась на дверь кабинета Тутанкова, которую было отсюда видно.
Нервничала.
Елозила на стуле.
Повариха возилась неподалеку на кухне.
Вскоре дверь открылась. И оттуда вышла эта Вера Игоревна, а за ней, прихрамывая, Тутанков.
- До свидания. - пронеслась она мимо меня. И запахло какими-то знакомыми французскими духами.
- До свидания.
Дверь громко захлопнулась.
Илья сел рядом.
- Что она от тебя хотела? - раздражённо спросила я.
- Прессануть пыталась. Вроде у меня мотив. На пропавшую Вичку намекала. Я сбил спесь.
- Как?!
- Не твоего ума дело, Линдеман. Вряд ли она тебя еще побеспокоит. Всё. Забудь об.этом.
- Она неприятная..
- Следователи не бывают приятными. Такая работа. Ладно, я поехал в автосалон. Ира! - крикнул он поварихе, - Не забудь, о чем я вчера тебя просил.
Он кивнул головой на меня и встал из-за стола.
Я сомкнула руки на груди.
И отвернулась.
Через пять минут гувернантка подошла ко мне с тарелкой каши и фруктами. Без слов поставила все на стол, а следом принесла чай.
- Спасибо. - сказала я.
Тутанков видел это, спускаясь по лестнице, уже одетый. Он проводил нас молчаливым и взглядом и вышел.
Похороны Гриши были назначены на конец недели из-за проведения экспертизы.
Об этом в смс мне сообщила мама.
Мне искренне хотелось пойти и попрощаться с ним. Но было страшно. Ведь все считали МЕНЯ виновной в произошедшем.
За день до похорон мне позвонила следователь Колычева и сказала, что дело закрыто. Гриша попал под поезд случайно. По неосторожности. Упал. Пьяный лежал на рельсах. Была ночь, и машинист товарняка не заметил его.
Я выдохнула с облегчением. Но понимала, что Марии Львовне и маме от этого легче не станет. И это клеймо теперь со мной на всю жизнь.
Вечером Тутанков пришёл ко мне в комнату. И мы вместе сидели на коврике у мансардного окна.
- Илья, я решила завтра пойти на похороны. - тихо сказала я в темноте.
- Я понимаю. - ответил он.
- Я пойду одна.
- Нет.
Я повернулась к нему:
- Я не могу взять тебя.
- Я не про себя. Пойдёшь с охраной.
- Ты с ума сошел?
- Одну не пущу!
- Илья!
- Я всё сказал. - он поднялся с пола и вышел из комнаты.
Я почти не спала эту ночь. Думала. И дождь изо всех сил колотил по карнизу. Как будто бы сверху кто-то лил воду из ведра.
Будильник разбудил меня в 8. Я надела чулки и чёрное платье по колено. Оно облегало моё тело, словно бинтами. От стресса я сильно похудела и выглядела плохо.
Бедренные кости торчали сквозь плотную ткань.
Я взяла сумочку и спустилась вниз.
Тутанков завтракал в гостиной. Рядом стояла ещё одна тарелка. Для меня.
- Садись. - он указал на неё глазами.
- Я не могу есть. У меня внутри дрожит все от нервов. Если хоть крошка попадёт - вывернет.
- Выпей успокоительного, Люба. Потому что тревога будет только нарастать, а ты уже выглядишь плохо. - он встал из-за стола, пошёл на кухню.
Я видела, как достаёт из шкафа какие-то таблетки. Кидает коробку на буфет и несёт мне капсулу.
- На, выпей.
Я положила таблетку в рот. Она неприятно прилипла к языку. На столе был остывший чай. Я запила им.
- Паша ждёт тебя. Позвони, как закончится.
- Ладно.
Я дотронулась рукой до тёплого плеча Тутанкова и вышла на крыльцо.
Водитель и Паша ждали меня в чёрном Мерседесе.
Я села.
Снова начинал моросить дождь.
Я смотрела пустыми глазами на дорогу, на фасады магазинов и домов, на людей, на их пестрые зонты.
- Остановите тут. - я увидела цветочную вывеску.
Машина затормозила ровно напротив входа. Я забежала под белый козырек, украшенный декоративными лампочками.
Прямо передо мной в холодильной камере красовался огромный букет розовых пионов. Такие Гриша подарил мне на первом свидании.
- Можно этот букет? - спросила я.
- Конечно! Свежайшие. Утром привезли. - кивнула продавщица и протянула мне цветы под звук терминала оплаты.
Я вернулась в машину. Сняла неуместную розовую ленту. Вынула 1 цветок из букета и положила на сидение рядом с собой.
Ворота старого городского кладбища уже виднелись сквозь струящийся по окнам мерседеса поток воды.
Туда заезжал чёрный катафалк. А за ним ещё пара машин. Одна из них принадлежала напарнику Гриши, Сергею. Следом заехал и наш Мерседес.
Дорога до места вела каким-то причудливым серпантином. Меня чуть затошнило.
Вскоре я увидела, что катафалк остановился. А за ним - и процессия из двух машин.
Николай проехал чуть вперёд и припарковался у обочины.
Я не спешила выходить.
Видела, как достают табуретки. Их ножки тут же увязали в грязи, потому что асфальтированная дорога закончивалась при повороте на кладбищенскую аллею.
Я видела мужчин с большими лопатами. Они были плечистыми, сильными. На одном из них был надет голубой дождевик с капюшоном. А второй, кажется, и вовсе не боялся дождя.
Затем я увидела Марию Львовну в чёрном платке, завязанным на затылке узлом. Её лицо было иссиня-серым. И, казалось, постарело сразу лет на двадцать. Осунулось. Скулы торчали острыми углами. Я поежилась при взгляде на неё.
Отец Гриши вжимал голову в плечи и держался дальше от всех. Потом я заметила маму и папу. Гришкиных товарищей по институту. Последним из машины вышел Сергей.
Гроб установили на табуретках. Половина его оказалась закрыта. Но бледное красивое лицо покойного Гриши было видно.
Мужики копали яму прямо перед дорогой. Кто-то облакотил на катафалк деревянный крест.
Руки мои тряслись. И я не смогла открыть дверь мерседеса с первого раза.
- Любовь Витальевна, я провожу. - охранник Паша взял зонт и вышел первым, прикрывая меня от дождя.
Дрожащими ледяными руками я взяла букет розовых пионов и вылезла из машины.
- Паш, дай зонт. Я сама. - сказала я. И тут же поскользнулась на черном месиве, но сохранила равновесие.
- Я провожу. - Паша бережно подхватил меня под локоть и повел.
Носы и каблуки моих дорогущих туфель увязали в грязи и от этого пятка слетела с ног.
Толпа прощающихся стояла впереди. И меня, кажется, никто не замечал. Наверное, из-за огромных раскрытых зонтов.
Над лицом Гриши держала чёрный зонт с толстой деревянной тросью Мария Львовна. А сама, стояла под дождём. И её слезы смешивались с каплями.
Мама заметила меня первой. И одарила презрительным взглядом. Я сильнее вцепилась в пионы.
Каждый по очереди подходил к гробу и прощался. Я стояла за широкой спиной какого-то родственника. И с ужасом представляла момент, что вот-вот он отойдёт в сторону и меня узнает Мария Львовна.
- Паш, подожди тут. - шепнула я охраннику.
- Как же. Дождь. Вы промокнете.
- Подожди.
Широкая спина впереди сиюминутно исчезла.И все уставились на меня.
Я стояла без зонта, в метре от гроба, с розовыми пионами и была уже вся промокшая от дождя.
- А ты чего сюда приперлась?! Как посмела?! Сука!!! - отчаянно закричала Мария Львовна на каких-то нечеловеческих высотах. Вороны испуганно покинули многолетние кроны с громким карканьем. Кто-то поморщился от этого возгласа.
И я увидела десятки смотрящих на меня с отвращением и любопытством глаз.
И ничего не ответила. Ступила ближе.
- Не смей даже близко к нему подходить! Из-за тебя все! Из-за тебя, шваль продажная! - Мария Львовна подошла ко мне вплотную и ткнула пальцем в ключицу.
- Маш, ну ты чего...Не шуми. Нехорошо. - вяло попытался остановить её Гришин отец. Но она оттолкнула и его.
- Там, шлюха, ты должна лежать! Там твоё место! Не его!
Мария Львовна нервно махнула рукой на гробовую яму и больно вцепилась в мое плечо острыми квадратными ногтями. А второй рукой со всего размаху ударила меня по лицу.
От неожиданности я ахнула. Пошатнулась. Каблук подвернулся.
И следом она ударила меня ещё раз, толкнув прямо в свежевыкопанную яму.
Я полетела туда стремительно, цепляясь чулками за оставшиеся в земле корни, когда-то выкопанных деревьев.
Ошметки земли летели мне в лицо. Я чувствовала её холодный вкус. И в итоге больно ударилась затылком и бедром.
Кто-то закричал в изумлении.
Сверху на меня упали мокрые и грязные пионы.
Я приподнялась на руках. Тело ломило от боли. От холода. Пальцы увязали в мокрой земле. Внутри она была теплее.
Я увидела сверху Пашу. Он наклонился и протянул мне руку.
- Люба, вставай!
Я не двигалась от шока.
- Люба! Скорее.
Я поднялась.
Один туфель слез со ступни и был весь в грязи. Я не стала его надевать.
Паша подтянул меня за руку наверх. Мужики с лопатами помогли.
Одежда стала весить будто тонну. С волос капало.
- Вот! Запомни себя такой, патаскуха! Такая ты и есть! - сквозь слезы прокричала Мария Львовна.
Я бросила взгляд на маму.
Она отвернулась.
И заплакала.
Я отвернулась.
От врача.
И от Марии Львовны.
Сжала губы.
Защипало в носу.
Всё повторялось!
Боль. Кровь.
Я снова теряла ребенка?
Похолодело в теле.
Я начала ощущать, как немеют руки. Что сердце заходится. Пропасть в груди. И резкую головную боль. Вспотела.
Вся.
Хотя в больничных коридорах было холодно.
Страшно.
Мне страшно!
Я цеплялась пальцами за ледяные железки каталки. И ловила воздух ртом.
Боли в животе усиливались.
- А на каком сроке и как можно проверить, от кого этот ребенок? - пульсировал у меня в ушах голос Марии Львовны.
Но я уже не слышала, что ответил врач.
По голове побежали мурашки. И волосы как будто зашевелились!
Я стала задыхаться.
Кто-то начал измерять мне давление. А потом я почувствовала укол.
И больше ничего...
Очнулась я в тёмной палате. Дверь была приоткрыта.
И первым, что я увидела, был раздражающий мигающий свет в коридоре. От неисправной лампочки.
Пахло нашатырным спиртом и марлей.
Я приподнялась на кровати и села.
Ничего не болело.
На мне оказалась надета одноразовая голубая медицинская сорочка.
Я огляделась по сторонам.
Моей одежды нигде не было.
И обуви тоже.
На тумбочке рядом с кроватью валялись скрученные тонким рулоном бахилы.
Я вытащила две.
И надела на ноги.
Наступила на холодный пол. Было очень неприятно. И, шурша, я вышла в коридор.
Нервная лампочка замигала совсем рядом. Над моей головой. И гудела, как пчела.
Я почувствовала сильную слабость в ногах. Но вовремя схватилась пальцами за дверной косяк.
Удержалась.
В конце коридора был сестринский пост. По ледяной белоснежной плитке я пошла в ту сторону.
Медсестра заметила меня и крикнула:
- Куда идешь?
- Узнать...
- Что узнать?
- Что со мной?
- Фамилия.
- Линдеман...
- Нет такой.
- Ой, Янковская. Люба Янковская!
- Выкидыш у тебя, Люба Янковская. - дежурно ответила медсестра, даже не отрывая взгляд от своих бумаг.
- Вы...вы-кидыш? - произнесла я тихо, насколько это возможно в больничном коридоре.
- Да. Завтра утром будет обход, врачи все расскажут. Иди, ляг. Нечего тебе тут шастать.
- Со мной женщина была. Мария Львовна. Она уехала? - пробормотала я.
- Уехала. Часы приёма с 9 до 10 утра и с 19 до 20 вечера.
- Ясно. - кивнула я и поплелась обратно в палату.
На тумбочке валялся телефон.
Куча пропущенных от Гришки.
И смс.
"Любимая, как ты?"
"Люба, ответь!"
"Напиши, как очнешься"
"Я очень люблю тебя"
"Приеду завтра утром"
Я не стала ничего отвечать.
Хотелось заблокировать его.
Выкидыш...
У меня снова выкидыш!
Второй.
Мне было больно думать об этом.
Малыш был не от Гриши.
От Тутанкова.
Я чувствовала.
Точно его!
И расплакалась.
Размазывала тёплые солёные слезы холодными пальцами по лицу.
Я была одна в этом мире.
Со своим горем.
Я схватила телефон.
Нашла номер Тутанкова.
И набрала сообщение:
"Я только что снова потеряла нашего ребенка"
И не думая...
Нажала "отправить".
В висках загрохотало.
Как из пулемёта.
Сейчас он прочитает.
И сделает что-то?
Ответит?
Придет?
Заберет?
Я так хотела, чтобы он меня забрал из этого кошмара...
Приди.
Приди..
Только приди!
Твердила я сухими потрескавшимися губами.
Положила телефон рядом на кровать.
И стала ждать, когда он ответит.
Но никто не отвечал.
10 минут.
20.
40.
Вдруг экран загорелся!
Я схватила в руки телефон.
Гриша.
"Люблю тебя несмотря ни на что..."
И я снова разрыдалась.
Уже не было сил.
И начал снова болеть живот.
ОН не отвечает...
Я вскочила с кровати.
Испытывая навязчивое беспокойство внутри.
Хотелось куда-нибудь убежать.
Без оглядки.
Я снова высунулась в коридор.
Медсестры на посту уже не было.
Я на цыпочках вышла.
И чисто по наитию пошла, куда глаза глядят, пытаясь понять, на каком этаже нахожусь.
Оказалось, что на первом.
Я пробежала пост и юркнула за деревянную скрипучую дверь с названием "служебный выход".
И тут же очутилась в июньской летней прохладе. Поежилась.
Ветер гонял пыль и окурки по крыльцу.
Бежать некуда.
Впереди забор.
Я в одноразовой сорочке и бахилах.
- Ты чего тут делаешь? - раздался прокуренный женский голос совсем рядом.
И я вздрогнула.
В двух шагах от меня курила женщина. Судя по всему, из скорой помощи. На ней была накинута синяя толстовка.
Она подошла ближе, взглядом требуя ответа.
- Я отсюда...Вышла подышать. - промямлила я.
- А. Наряд как раз для прогулок. - усмехнулась она, затягиваясь. - На, вот. - и накинула мне на плечи свою толстовку.
Слезы неконтролируемым потоком снова текли по лицу. Ветер сдувал их в сторону, оставляя на щеках мокрые следы.
- Слушай, а где я тебя видела? - вдруг произнесла моя собеседница и внимательно посмотрела мне в лицо.
- Не знаю...- пожала плечами я. - может, вы сегодня приезжали на вызов и привезли меня сюда.
- Точно нет. - покачала головой врач, - Я, кажется, видела твою фотку в журнале светской хроники. Ты женщина какого-то богатого мужика, верно?
Я вздохнула.
- Была. Когда-то. Сейчас нет.
- Ну и правильно. Рядом с такими только горя хлебать... - философски заключила она и потушила сигарету.
- Вы можете мне помочь? - спросила вдруг я.
- Чем?
- Я хочу домой. Как мне отсюда уйти?
- А по какой причине ты здесь?
- Выкидыш. - тихо ответила я.
- От богача этого?
- Может, и от него...
- Так ты не знаешь, от кого? Ты что, экскортница? - удивленно вскинула бровь женщина.
- Нет. Полежу до утра. Спасибо за беседу и за толстовку. - резко ответила я.
Сунула ей кофту в руки и зашла обратно в скрипучую дверь.
Мне было обидно, что меня посчитали проституткой.
Женщина вошла следом.
- Стой, извини. Я не хотела тебя обидеть. - начала она. - Но тебе и правда лучше побыть тут до утра. Давай я найду твою карточку и посмотрю, что произошло.
- Спасибо. - тихо отозвалась я и поплелась в свою палату по холодному коридору.
Медсестра с поста приоткрыла рот, видимо, желая сказать что-то недоброе.
Но доктор показала жестом, что все в порядке и пошла куда-то в противоположную от меня сторону.
В моей палате почему-то оказалось открыто окно. Может быть, его распахнуло ветром? Он поднимался все сильнее и сильнее. Выл. Будто от боли.
Я слышала, как скрипят от этого деревья и решётки на окнах.
Потоки холодного воздуха врывались в палату.
Врач скорой помощи зашла через пять минут и громко захлопнула пластиковую ставню.
- Ну и дубак. Тебе нельзя переохлаждаться. - строго сказала она. - Залезай быстро под одеяло.
Я послушно стащила с ног бахилы и залезла под колючее шерстяное одеяло. Оно не было заправлено в пододеяльник.
- Итак. У тебя случился выкидыш. Судя по анализу крови, беременность 3 недели.
Тут отмечено, что у тебя раньше уже был аборт...Это могло спровоцировать выкидыш и на этот раз...Аборт был сделан по медицинским показаниям, или что?..- осторожно спросила она.
- Или что. - ответила я и отвернулась.
- Ладно, девочка, отдыхай. Девятнадцать лет. А жизнь помотала...Я тебе принесла таблетку успокоительную. Выпей. И поспи. - женщина положила конвалюту на тумбочку и тихо вышла за дверь.
Я вновь взглянула на экран телефона.
От Тутанкова не было ничего.
И вытащила таблетку из упаковки. Засунула под язык.
Она горько таяла у меня во рту.
И я засыпала.
Утром я очнулась от тёплого яркого солнца, светившего мне прямо в глаза и гревшего тонкую кожу век.
Я нехотя разомкнула их и увидела на тумбе жёлтые цветы. А на соседней койке сидел Гриша. В белом халате на плечах. И задумчиво смотрел в окно.
Я, не шевелясь, приподняла экран своего телефона, лежащего рядом с подушкой. От Тутанкова по-прежнему ничего.
Я повернулась в кровати.
Она скрипнула.
Гриша вздрогнул и резко обернулся.
Он был бледный.
С чёрными кругами под глазами.
И выглядел так, будто не спал месяц.
- Очнулась! - он тут же подсел ко мне и взял за руку.
Я просто смотрела на него. Молча.
- Люб, как ты себя чувствуешь? - обеспокоенно спросил он.
- Нормально. - сухо ответила я.
- Я очень переживал. За тебя.
- Я понимаю.
- Мама вчера наговорила всякого. Действительно, нельзя было вас вместе селить. Я сегодня же найду нам новую квартиру.
- А чего она наговорила?...- спросила я, вся пылая от ненависти внутри.
- Ну что...ты...не девственницей была. И что у тебя уже...был аборт...Люб, мне на это наплевать. Правда! - пылко произнес Гриша.
Глаза его заблестели.
- Да, Гриш. У меня до тебя были отношения. И было...ну то, что мама твоя сказала...- мне снова хотелось реветь.
- Ты любила этого парня? - понизив голос, спросил Гриша.
Я не знала, что ему ответить...Еще и глупостей наделала с этой смской. Вдруг Тутанков сейчас заявится сюда...Вдруг он Грише покажет мою смс?!
Что я наделала, дура!!
Мои ладони тут же вспотели.
Сердце гулко разошлось в груди.
- Нет, Гриш, я его не любила. - скомканно и нервно ответила я.
Он облегчённо вздохнул.
- Если врач разрешит, я заберу тебя домой сегодня-завтра. А как окрепнешь, сразу переедем. Я соглашусь на ночные смены. У нас будет отдельное жилье! - твёрдо сказал он.
- А как же долг перед Тутанковым? - аккуратно поинтересовалась я.
- Я кредит возьму на недостающую сумму. Отдам ему деньги за материалы и за часть работ. И дело с концом. - твёрдо ответил Гриша.
А затем нежно взял меня за руку.
- Люб, у нас обязательно ещё будут дети. Я всё расспросил у врача, пока ты спала. Какие витамины пить. Какие анализы сдать. Все будет хорошо. Я уверен. Ты родишь мне не одного. А двоих или троих. Я бы очень хотел троих...
Я еле заметно улыбнулась.
И ничего не ответила.
- Я тапочки тебе привез. И пижаму. - он зашуршал пакетом и начал вытаскивать оттуда вещи.
Гриша забрал меня домой на следующий день. Когда мы зашли в квартиру, Мария Львовна даже не выглянула в коридор.
Я мельком увидела её на кухне. Но прошла мимо, тоже не поздоровавшись.
В комнате, где мы жили с Гришей, было очень свежо и пахло цветами. Он заботливо поставил их в вазу с моей стороны кровати.
Ещё за букетом виднелось целое ведёрко малины. Которую я очень любила.
- Отдыхай. - заботливо произнес он.
- Спасибо, Гринь! - я обхватила его длинное тело руками. И прижалась щекой к его сердцу.
Слышала, как стучит.
Мне было уютно лечь на свежее хрустящее постельное белье.
- Я пошёл на работу. Часа на 3.
Скоро вернусь. - помахал мне муж и исчез за дверью.
Лежать на домашней кровати после больничной койки было приятно. Пусть даже эта кровать и находилась в доме ненавистной Марии Львовны.
Сквозняк чуть дергал занавеску. И холодок доходил до моих стоп, торчащих из-под одеяла.
Я совершенно расслабилась.
И начала проваливаться в сон.
Как вдруг дверь скрипнула, и в комнату вошла ОНА.
От неё пахло вишнёвыми сигаретами. А волосы были накручены на советские железные бигуди.
Мария Львовна встала напротив моей кровати и скрестила руки на груди.
Мне хотелось провалиться.
Исчезнуть.
Испариться сиюминутно.
- Я вам там презервативы в шкаф положила. - строго начала она. - Только попробуй допустить беременность. Мне внуки от такой шалашовки не нужны. Я и Гришу предупредила.
Я молчала. Хотя хотелось запустить в эту дуру вазу с цветами.
- Я узнаю всё про тебя. Можешь не сомневаться. И открою сыну глаза. У меня получится тебя от него отвадить! - она тыкнула в меня указательным жестом в воздухе.
- Вперёд! - прошипела я и нагло улыбнулась.
Мария Львовна закатила глаза и вышла из комнаты.
Я понимала, что свекровь настроена серьёзно.
На войну.
И не отстанет от меня просто так.
Я взяла в руки телефон и удалила ту смс для Тутанкова.
Гриша, как и обещал, вернулся через три часа. Он тихо зашёл в комнату, думая, наверняка, что я сплю. Начал переодеваться.
Повесил джинсы на стул.
И лег рядом.
Гладил по волосам. И еле слышно дышал.
Я пододвинулась к нему под одеялом.
- Не спишь?
Я помотала головой.
- Я витамины тебе купил. Какие врач назначила.
- Спасибо.
- Пошли поедим?
- Я не хочу. Там мама твоя...Гриш, пожалуйста, давай найдём квартиру. - я взяла в руки телефон и открыла сайт по поиску жилья.
- Я смотрел сегодня две. Далековато от работы. Завтра ещё посмотрю две. Уже договорился. У тебя телефон звонит. - кивнул Гриша.
Я вздрогнула.
Ведь у меня был включён беззвучный режим.
А если это...мой господин?!...
Я покосилась глазами на экран.
Мама.
- Гриш, а ты ничего не говорил моей маме? Ну, обо всем?
- Нет. Не стал. Подумал, что ты сама скажешь, если захочешь.
Я кивнула и нажала "ответить".
- Привет, мам!
- Привет, Люба...- начала мама, и я сразу поняла по голосу, что она всё знает. - Это правда?...
- Что правда, мам?
- Мне звонила Мария Львовна. Сказала, что у тебя.случился выкидыш. И что это не в первый раз...
Я вскочила с кровати, чтобы Гриша не слышал маму из трубки. А она продолжала эмоционально говорить:
- Ты уже была беременна от ЭТОГО человека?!
- Мам...- сказала я как можно бодрее. - Уже все в порядке. Я чувствую себя хорошо. И Гриша рядом!
Я сделала акцент на слове "рядом".
Мама все поняла и прошипела в трубку:
- Этот разговор не окончен. Я попрошу тебя объясниться. Как Гриши не будет...Рядом. - она передразнила меня. Этим "рядом".
Я со злостью бросила телефон в кровать. И вылетела из комнаты как фурия.
Мария Львовна тушила фаршированные перцы на кухню. И на всю квартиру пахло специями.
- Вы зачем рассказали моей матери? - закричала я.- Какое вы имеете на это право?!
- Когда родитель не знает, что происходит с его ребёнком, и вырастают такие шлюхи, как ты! Твоя мама даже не знала ничего про твой аборт А может, он был и не один?... - вопросительно махнула половником Мария Львовна.
- Какая же вы сука! - процедила я сквозь зубы.
Гриша уже дотрагивался для моего плеча.
- Пойдем, в комнату, Люба. - строго сказал он и, уверенно схватив за руку, повел меня обратно.
Когда дверь за нами закрылась, он посмотрел на меня холодно и сказал:
- Не говори так больше про мою мать, как ты сказала. Это неуважение.
- Она назвала меня "шлюхой". Это уважение?! - я побелела от злости.
- Я поговорю с ней.
- Вот и поговори! - всплеснула руками я.
- Успокойся. Мама такая. Резкая. Я тебе уже говорил, что люблю тебя независимо от твоего прошлого.
- Значит, ты тоже считаешь меня шлюхой?! - выпалила я.
- Нет!
- Пойду прогуляюсь. - я нацепила первые попавшиеся под руку джинсы. Схватила телефон и выбежала в коридор.
В обувнице валялись мои кеды. Я надела их прямо на голую ногу.
Гриша выскочил вслед за мной.
- Люб, подожди...
Но из кухни раздался умирающий голос Марии Львовны.
- Гриша, сердце!...Накапай корвалолу...
Я усмехнулась и, громко хлопнув дверью, вылетела в подьезд.
- Да чтоб пусто тебе было, мразь! - прошипелая я в дверь и начала быстро спускаться по ступенькам.
День был прохладным.
И пасмурным.
Во дворе пахло яблоками.
Соседские мальчишки позалезали на деревья и ели зелёные кислые плоды прямо с ветки.
Я скрестила руки на груди, чтобы не так ощущался ветер. И пошла, куда глаза глядят.
К маме теперь тоже нельзя. Устроит головоломойку.
Вдруг меня догнали быстрые шаги.
Гриша.
Он резко положил широкую ладонь на мое маленькое плечо и остановил.
- Люб, пожалуйста, вернёмся домой. Холодно. Сейчас будет дождь.
- Я больше не буду с ней жить. - процедила я.
- Я найду квартиру, и мы съедем при первой возможности.
- Это уже невыносимо!
- Хорошо. Поехали снимем номер в гостинице? Я найду денег. - Гриша виновато опустил глаза в асфальт, и мне стало его очень жаль. Я понимала, что лишних денег у нас сейчас нет.
- Ладно, пойдём домой. - ответила я и крепко взяла его за руку.
Дни шли очень медленно. Я провалялась на больничном ещё пару дней и вернулась на работу в музей.
Сидела там до последнего.
И возвращалась около 20:00, чтобы не видеться со свекровью. Она обычно в это время уходила гулять или в гости к подругам.
Гриша все понимал.
Но почему-то тянул со съёмом квартиры.
То она не подходила по цене.
То была без мебели.
То ещё какие-то проблемы.
В итоге, мы уже неделю по-прежнему жили у Марии Львовны.
Вечером первого июля город накрыла невероятная гроза. Я промокла до нитки даже под зонтом, преодолевая каких-то жалких сто метров от метро до дома.
В туфли предательски заливалась вода. Будто из ковша. И они противно хлюпали. Я думала лишь о том, чтобы не развалились. На новые денег ведь совсем не было.
Я заскочила под козырёк подъезда.
Нажала кнопку на зонтике.
Он резко схлопнулся, разбрызгивая вокруг себя противные холодные капли.
В воздухе резко запахло мокрой тканью.
Я вошла в подьезд и бодро побежала по ступенькам.
Открыла ключом квартиру.
На кухне горел свет. По телевизору шла очередная "Дежурная часть".
Я стащила с ног мокрые туфли.
И наступила холодными промокшими ногами на тёплый линолеум, оставляя на нем влажные следы.
Раскрыла зонтик и поставила его сдохнуть в прихожей.
Хотела просочиться в нашу с Гришей комнату.
Но вдруг услышала взволнованный голос мужа:
- Зайди сюда, Люба.
Сердце беспокойно заколотилось.
Я сразу почувствовала неладное.
Нехорошее.
Нездоровое.
Гриша сидел на кухне один.
За круглым столом, ссутулившись.
Острые локти чуть свисали со столешницы.
Перед ним стояла на треть пустая бутылка водки.
На тарелке лежал откусанный малосольный огурец.
А рядом со всем этим...
Моё обручальное кольцо...
Которое я потеряла.
Потому что вновь купленное было на мне - я тут же нашупала его дрожащими пальцами.
Меня затошнило. От нервов.
Он знает!
Он все знает про нас с Тутанковым!
Гриша как-то тяжело дышал открытым ртом.
То ли от выпитого.
То ли от волнения.
И, наконец, поднял на меня глаза...
Когда я вышла из ванной, Гриша лежал в постели.
Он глухо похлопал загорелой ладонью по белоснежной простыни, приглашая меня залезть к нему под одеяло.
Я воровато оглянулась по сторонам, прикидывая, куда Тутанков мог засунуть камеры. Ведь он обещал стереть меня в порошок, если узнает о сексе с Гришей. Ничего такого, конечно, я делать не планировала. Но даже просто лежать рядом после этих предупреждений было страшно.
- Идем, любимая жена! - ласково пропел Гриша.
Я залезла в кровать.
Он укрыл меня одеялом, прижал к голому торсу и поцеловал в макушку.
Я закрыла глаза.
И вновь оказалась в номере 302.
Вспоминала, как крепкие жилистые ладони господина плотно натягивали меня за бедра.
Его волосатую грудь со шрамом.
Аромат дорогого парфюма...
Я лежала с законным, но нелюбимым мужем в постели, подтекала спермой другого, но любимого мужчины.
И мне хотелось.
Удавиться.
Когда сказать?
Сейчас?
Завтра?
Как?
Гриш, я не могу быть твоей женой?
Гриш, я другого люблю?
Гриш, наш брак был ошибкой?
Гриш, я не люблю тебя?
Надо было уходить вместе с Тутанковым с этой свадьбы.
Какая же я дура!
Может быть, позвонить ему?
Попросить помощи?
Пусть приедет и заберет?
Я открыла глаза и бросила взгляд на тумбу. Там в скромной стеклянной вазе стояли белые пионы, которые подарил ОН. А рядом лежала пачка денег.
Гриша укутал меня одеялом. А вместе с ним - каким-то трепетом, теплом и заботой.
Он лежал молча, накручивая на палец мой локон.
Ну как я ему скажу?!
А если просто уйти?
Прямо утром?
Ничего не говорить?
И катись всё к чертовой матери!
Мне очень этого хотелось. Но я испытывала такое параллизующее чувство страха, что у меня немели ступни.
И если бы не монотонное успокаивающее дыхание Гриши рядом, то я бы уже билась в истерике.
Через полчаса он заснул.
Прямо с моим локоном в руке.
Я аккуратно выбралась из его обьятий, чтобы не разбудить.
Села на упругий шершавый стул, обитый жаккардом, взяла листок бумаги и карандаш.
Напишу письмо.
И утром уйду.
Графитовый стержень неуверенно заскрипел по бумаге.
"Гриш, прости меня за все. Я не должна была доводить до свадьбы. Я люблю другого мужчину. И то, что сейчас происходит - для меня мука. Пожалуйста, отпусти меня. Ты найдёшь ещё хорошую девушку, которая искренне тебя полюбит. Давай не будем портить друг другу жизнь."
Я свернула записку пополам и воткнула её под вазу. Проверила в сумочке паспорт.
И вернулась в постель.
Но уснуть до утра так и не смогла. Застыла. И лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как колотится сердце в подушку.
Ровно в 6 я вызвала такси ко входу в гостиницу.
Медленно выползла из-под одеяла.
На кресле валялось моё свадебное платье, а под ним - сумка с вещами.
Я беззвучно потянула собачку молнии на себя, чтобы не разбудить Гришу.
Открыв сумку лишь наполовину, я сунула в неё руку. Нащупала белье и платье в цветочек.
Надела всё одним ловким движением. Залезла в кеды, стоящие у входа.
Затем взяла свою сумочку с документами.
Взглянула на пачку денег, которую подарил нам Тутанков. Вытащила из нее две купюры по пять тысяч и сунула их в паспорт. На всякий случай.
На цыпочках прокралась к выходу. В последний раз взглянула на Гришу. Он спал как убитый, отвернувшись к окну.
Самым сложным оказалось незаметно открыть входную дверь, а потом закрыть. И проделав это с успехом, но чуть дыша, я
тихонько выскользнула в коридор.
Бегом спустилась по лестнице, минуя лифт.
Вышла у главного входа.
Белый "Рено Логан" уже ждал меня там.
Я поздоровалась с таксистом.
Села. Но так и не смогла понять, уже можно расслабиться или ещё нет...
Утренние субботние улицы были пустыми. Мы летели по проспекту мимо единично встречающихся поливальных машин и автобусов. Я приоткрыла окно.
Запах мокрого асфальта вперемешку с берёзовым цветом будто давал призрачную надежду на что-то хорошее. Я обнялась со своей сумкой и закрыла глаза.
- Девушка...Девушка. Приехали. - услышала я хриплый мужской голос и вздрогнула.
Проснулась.
Оглянулась по сторонам.
Кругом были заборы.
Мы на Вешке.
Водитель подъехал с другой стороны дома. И я не сразу сообразила, где это.
Ладно.
Дойду пешком.
- Спасибо. - ответила я и вылезла из Логана, аккуратно захлопнув раздолбанную пассажирами скрипучую дверь.
Пошла по пыльной дороге вдоль забора.
Сердце заколотилось.
Сейчас он обнимет меня...
Я, наконец, лягу на свою кровать. В своей комнате с мансардным окном!
Меня ждут мои любимые вещи...
Мои Шопарды.
Мой роскошный соболь.
Мои сумочки.
И красный Астон Мартин.
Я возвращаюсь домой!
И только тут мой дом.
Вопреки всему.
Осталось лишь завернуть за угол. И позвонить ему...
Чтобы встретил!
Я завернула.
И застыла....
Около ворот Тутанкова стоял "мой" красный Астон Мартин.
А около него - и сам Тутанков.
Он был во вчерашнем фраке, как будто и не заходил домой после моей свадьбы. Облакотился руками на открытое окно автомобиля.
Улыбался. И мило ворковал с кем-то. Я не видела, кто был в машине. Но судя по довольной морде господина, конечно - женщина.
Я могла бы слышать, о чем они говорят, ведь утром в посёлке было тихо, но кровь настолько сильно пульсировала у меня голове, что я не расслышала ничего...
Ни слова!
Я резко спряталась обратно за угол. Но пытливость лишала меня осторожности. Я аккуратно выглянула вновь.
Он нагнулся к открытому окну и, кажется, поцеловал того, кто был в машине.
А потом махнул рукой и исчез в воротах.
Красный Астон медленно тронулся. Я юркнула обрвтно за забор, так как понимала, что водитель сейчас развернётся и проедет мимо.
Так и случилось.
Через секунду мимо меня проскочил знакомый красный кузов.
И я увидела в машине какую-то брюнетку...
Снова.
Кажется, в этот момент.
Я умерла.
И теперь окончательно.
На автомате я двинула куда-то вверх по пыльной дороге. Она как раз вела к выезду из посёлка. И не чувствовала ничего.
Да и как что-то может чувствовать человек, который умер?..
Все притупилось.
Потеряло смысл.
Белое моментально стало чёрным.
Как будто кто-то выключил свет.
Но было не больно...
Труп же не чувствует, когда патологоанатом режет его ножом.
Тутанков подонок.
Просто.
По-до-нок.
Всегда им был!
Заболела голова.
Белые кеды стали серыми от придорожной пыли.
Идти до остановки ещё далеко.
Надо вызвать такси.
И ехать.
Куда?
А если Гриша нашёл записку?
Тогда я потеряла и его.
Но ведь не звонил?...
Выходит, не прочитал.
Я с замиранием сердца нащупала в сумочке телефон.
Пропущенных нет.
Срочно.
В гостиницу.
По пути придумаю что-нибудь...
Я остановилась у какого-то дома. Взглянула на табличку с адресом. И вызвала сюда машину.
Все 10 минут ожидания я стояла молча.
Без слез.
Поверженно глядя в трещины на асфальте.
Так треснула сейчас и моя жизнь.
Меня отвлек звук подъезжающего авто. За мной приехал тот же Рено Логан.
- Вы? - удивилась я.
- Да вот...Не успел далеко уехать...А вы быстро! - улыбнулся он.
- Быстро. - задумчиво кивнула я. - И нам надо быстро! Поехали!
Мы снова неслись по проспекту.
Но в обратную сторону.
Дороги уже были оживленными.
Люди забегали и выбегали из метро.
Из кафешек.
Из магазинов.
Взгляд мой упал на "Матрешку картошку"
- Остановите тут! - попросила я.
Водитель припарковался у павильона.
Я забежала внутрь и, запыхавшись, сказала:
- Мне две картошки с крабовым салатом. С собой!
Любезная продавщица упаковала две картонные коробочки в бумажный пакет и вручила мне. Я расплатилась, поблагодарила её и вернулась обратно в такси.
- Поехали, пожалуйста, скорее! - вновь нетерпеливо бросила я водителю.
И через 10 минут мы были на крыльце все той же гостиницы, откуда в счастливом нетерпении я сбежала час назад.
Я выскочила из машины. Просочилась через крутящуюся входную группу. Рванула к лифу.
Нажала цифру "6".
И молилась!
Молилась, чтобы он не нашёл записку.
На цыпочках подбежала к номеру.
Нажала на ручку двери.
Открыла ее, чуть шурша бумажным пакетом.
И проскользнула в комнату.
Гриша, растерянный и лохматый, стоял у окна.
Он вздрогнул и резко обернулся, когда услышал, что кто-то вошёл.
Молчал.
В его глазах читалось недоумение и боль.
Я покосилась на тумбу и вазу.
Записка всё так же лежала под ней. Не нашел!
- Я тебя напугала? - улыбнулась я. - Хотела сделать сюрприз...Вот наша любимая картошка...! - я протянула ему пакет с логотипом.
Гриша медленно взял пакет, взглянул на него и сказал:
- Люб, я чуть не рехнулся. Ты пропала из нашей постели. Не предупредила. У тебя выключен телефон. Кто так делает?!..
Я округлила удивлённые глаза.
Спохватилась.
Вытащила из сумочки мобильный. Действительно, села батарейка.
- Разрядился...- повертела я телефон в руках и пожала плечами. - Извини, любимый, я хотела сделать сюрприз...
- Он удался...- уже мягче сказал Гриша и обнял меня.
Я повисла у него на шее.
И начала страстно целовать своего мужа, пододвигая его ближе к вазе, чтобы незаметно вытащить записку и уничтожить её.
Его руки скользили под моим платьем. Он жадно и нетерпеливо сжимал мои ягодицы.
Я подтолкнула его телом к вазе.
И аккуратно подцепив ногтем записку, вытащила её, скомкала и сжала в кулаке.
- Подожди. Я на минутку...- я оторвалась от него и, подмигнув, выскочила в ванную.
Выдохнула.
Порвала и смыла записку в унитаз.
Сорвала с себя одежду.
Нацепила подвязку, валяющуюся на раковине, и в одной лишь ней вернулась к Грише.
Он был взвинчен до предела, а увидев меня обнаженной - открыл рот.
- У нас не было первой брачной ночи...Но...пусть будет первое брачное утро...- я повалила его на кровать и залезла сверху.
Его член тут же оказался во мне.
Но я не думала о сексе.
Мои движения были чисто механическими. И не приносили мне удовольствия.
Я думала о Тутанкове.
И о том, как ненавижу его.
Какой он мудак!
Я была сверху.
И кажется вымещала на Грише всю свою злость!
Темп стал бешеным.
Мальчик закатывал глаза.
Глубоко дышал.
Постанывал.
И я даже не сразу заметила, что он кончил.
Прямо в меня...
#любалиндеман
Пы/сы
Это было неожиданно даже для меня!
Сегодня у нас четверг.
Но в четверг - четверга не будет! 😅
