Сегодня Лиза вывалила на меня всё что чувствует за пять минут до сна. Семь лет, а уже мастер внезапных атак — ждёшь «спокойной ночи», а получаешь доклад о школьном адапте. Говорит, что в классе дети — как стая ворон: каркают, клюют, делят блестяшки. «Кто друг, а кто подложит камешек в рюкзак» — спрашивает. А у меня в груди будто взорвалась петарда: хочется вломиться в тот первый, наорать на этих птенцов, заткнуть их учебниками про «дружбу и доброту».

Но я же мама. Взрослая мама. Глажу её по волосам — светлым, как у меня в детстве. (Сама-то в семь лет носила двойные штаны, чтоб мама не видела синяков от «подружек» Молчала. Считала — так надо.)

Говорим с Лизой про «факты» и «мнения». Объясняю: «Если Ваня сказал, что ты жадина — это его мнение. А вот если он стащил твой ластик — уже факт». Она хмурится, вертит пуговицу на пижаме: «А как понять, кто не стащит?». Хочется крикнуть: «Да никак!», но вместо этого леплю историю про «проверку временем».

После того как слышу ее ровное дыхание, гуглю «детский психолог СПб». Потом стираю. Вспоминаю, как сама в её возрасте прятала дневник с двойкой — боялась маминых глаз, холодных. А сейчас моя девочка несёт мне свои камешки-проблемы — и это... победа? Или новая яма, где я копаюсь вслепую?

Завтра пойдём в школу. Куплю ей два шоколадных яйца — одно съест, второе подарит «может-быть-другу».

P.S. Лиз, прости. Мама всё ещё учится. Давай договоримся: если станет совсем страшно — будем сбегать в парк вместо третьего урока. У меня там в сумке всегда лежат конфеты и секретная карта «убежищ».