«Тени на Мониторе»
В квартире Комаровых всегда пахло кофе и легким налетом пыли, которую мама, безуспешно пыталась вытирать между сменами в поликлинике. Но главным запахом, витавшим в комнате Данилы, был запах пластика, пыли из системного блока и чего-то острого, нервного – запах запертости.
Его мир сузился до размеров 27-дюймового монитора. Герои фэнтези-миров, космические корабли и виртуальные поля сражений были ярче, понятнее и гораздо справедливее реальности. Реальность – это мамины упреки, как заезженная пластинка:
— Данила, выйди погуляй! Воздух же свежий!
— Саш, уроки сделал? Контрольная завтра!
— Сколько можно в эти стрелялки играть? Глаза сломаешь!
— Ногти! Опять грызешь!
Данила даже не отворачивался. Его пальцы, с обкусанными до мяса ногтями, лихорадочно танцевали по клавиатуре и мышке. Губы шевелились, шепча проклятия союзникам или радостные возгласы при удачном хде. На губах – белесый налет от чипсов, запитых колой.
— Отстань, мам! Я занят! – бросал он сквозь зубы, и в голосе звучало раздражение, граничащее с ненавистью. Его комната, когда-то светлая, теперь была пещерой: шторы плотно задернуты, на столе – башня из грязных кружек и оберток, на кровати – свалка одежды. Запах немытого тела смешивался с электроникой.
Ольга стояла в дверях, сжимая тряпку для пыли, как оружие. Ее лицо, усталое после ночной смены, было искажено беспомощным гневом.
— Занят! Ты занят уничтожением собственного здоровья и будущего! Когда ты в последний раз на улице был? Солнце видел? - Ее голос срывался на крик. Это был крик отчаяния. Она видела, как сын уходит в себя, как его плечи сутулятся, как глаза краснеют от бессонных ночей, как он нервно кусает ногти во время загрузки карты.
И тогда случалось «это». Его отряд проигрывал решающую битву. На экране вспыхнуло зловещее «DEFEAT». В глазах Данилы что-то оборвалось. Он дико взревел, нечеловеческим, хриплым криком, и со всей силы ударил кулаком по столу. Клавиатура подпрыгнула, мышка со звоном шлепнулась на пол. Одна из грязных кружек опрокинулась, остатки коричневой жидкости разлились по учебнику алгебры.
— ЧЕРТ! ДЕБИЛЫ! ВСЕ ИСПОРТИЛИ! ИДИОТЫ! – орал он, трясясь всем телом. Лицо побагровело, вены на шее надулись. Он вскочил, опрокидывая стул, и снова ударил по столу, теперь ладонью.
Ольга в ужасе отпрянула. Это был не ее мальчик. Это был неконтролируемый, искаженный яростью незнакомец.
— Данила! Успокойся! Это же просто игра! – попыталась она вставить голос, но его словно не слышали.
—ПРОСТО ИГРА?! ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ ТУТ! ПОНИМАЕШЬ?! ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ! – он развернулся к ней, глаза дикие, полные слез бешенства и унижения. Его палец, с обгрызенным ногтем, трясся, указывая на монитор.
— Я ТУТ ШЕСТЬ ЧАСОВ ПАХАЛ! ШЕСТЬ! И ВСЕ К ЧЕРТЯМ ИЗ-ЗА КАКОГО-ТО КРЕТИНА!
Ольга замерла. Гнев сменился ледяным страхом и жгучей жалостью. Она видела не монстра, а своего ребенка, запертого в клетке собственных нереализованных амбиций и зависимости, где единственная значимая победа или поражение случались в этом мерцающем мире. Где грызть ногти и кричать – единственные выходы для клубка отчаяния внутри.
Она не нашлась что сказать. Просто стояла, глядя, как его рыдания ярости постепенно переходят в тихие, бессильные всхлипы. Он опустился на пол, спиной к кровати, лицо спрятал в колени. Только кончики пальцев, снова потянувшиеся ко рту, нервно дергались.
В коридоре тихо щелкнула входная дверь. Вернулся с работы отец. Услышав гробовую тишину из комнаты сына и увидев бледное, потерянное лицо жены на кухне, он тяжело вздохнул. Очередной «шторм» миновал, оставив после себя лишь щебень взаимопонимания и горький привкус бессилия. Отец снял очки, медленно протер их. Сегодня разговор откладывать было нельзя.
Но как подступиться к крепости, где единственные окна – это экран монитора, а единственные эмоции взрывались, как гранаты при проигрыше?
Ответа не было.
Только тень от монитора, длинная и холодная, тянулась через весь дом Комаровых.
😒
