Захотелось написать свою историю родов, спустя 1 год и 3 месяца. Просто воспоминания навеяли.

1 января после новогоднего застолья я проснулась отекшая и с высоким давлением, но решила, что это из-за недосыпа. Пила бруснивер и думала, что пройдет. Давление немного спало, но 3 января утром снова поднялось, и отеки начали нарастать. Я вызвала мужа с работы, и мы поехали в приемное отделение ОКБ. Меня очень долго оформляли, потом перевели в дородовое отделение на сохранение — тогда думали, что это обострение пиелонефрита.

Примерно в 11 вечера я пошла на УЗИ, где мне сообщили, что в моче белок 5 грамм и началась тяжелая преэклампсия. По УЗИ также резко ухудшились кровотоки. За две недели до этого все было идеально, и я совсем не ожидала таких новостей.

Меня сразу перевезли в реанимацию. Подключили много аппаратов, всю ночь ко мне приходили врачи, совещались, наблюдали. Я почти не спала, просто смотрела в потолок и старалась не паниковать, все это время разговаривала со своим малышом, он видимо чувствовал мое волнение и был очень беспокойный. Утром на обходе сказали, что будет экстренное кесарево. Врач успокоил — малыш дозрел, просто родится маленьким. Вес по УЗИ ставили 1800 грамм.

Мне запретили есть и пить, и я просто лежала, смотря в потолок, и ждала своего часа. Во время операции чудесная женщина-анестезиолог с первого раза безболезненно поставила анестезию. Я почувствовала неприятное тепло в ногах, и врач вдруг спрашивает: "Что я сейчас делаю?" Я отвечаю: "Живот трогаете?" Она говорит: "Я уже малыша сейчас доставать буду."

Так 4 января 2024 в 12:55 родился мой сын Демид — весом 2240 грамм, ростом 48 см. На 34,4 недели. Он не закричал, его раздышали мешком, и я услышала тихое мяуканье моего котенка. Мне его мельком показали и сразу унесли в отделение реанимации новорожденных, а я осталась наедине со своими мыслями. Мне еще задавали много вопросов, но я не могла ответить, я была как в тумане и не могла пошевелить языком. Как зашили - перевели снова в реанимацию.

В реанимации я провела ещё три дня — врачи пытались стабилизировать давление. Всё это время я не видела сына, но врач-неонатолог каждый день приходила и показывала мне его фото. Это была единственная ниточка, которая держала меня на плаву, и я безмерно благодарна ей за это.

Когда меня перевели в послеродовую палату, я не могла ни сидеть, ни ходить — всё кружилось, и я не могла себя контролировать. Как оказалось, это побочный эффект магнезии, которую в меня вливали литрами.

Через примерно полчаса (я тяжело ориентировалась во времени) после перевода пришла акушерка с каталкой и предложила съездить к сыночку в реанимацию. Я без колебаний согласилась. Спасибо ей за человечность. Первое время она даже водила меня в туалет по часам — сама я не могла.

Так я впервые увидела сыночка, он был такой маленький, на фотографиях казался намного больше. Мне хотелось разрыдаться и упасть на пол о бессилия, но я сдержала себя, зная, что он все чувствует. Я поговорила с ним, погладила маленькую ручку и попросила меня увезти, больше не могла себя сдерживать.
Затем, я уже сама по стеночке ходила к нему. Путь занимал 20 минут, вместо 2-3, было очень тяжело идти, но я не сдавалась и шла, через боль и головокружение.

Демид провёл в реанимации неделю — из-за апноэ и слабого сосательного рефлекса. Потом его перевели в палату интенсивной терапии, где я наконец могла покормить его и прижать к себе. А чуть позже нас перевели на совместное пребывание. Всего мы провели в ОКБ 25 дней.

Сейчас, вспоминая всё это, я не могу сдержать слёз — не от боли, а от благодарности. За то, что мой сын жив и здоров. За то, что мы прошли через это.

Мамочки, кто сейчас в самом начале пути — верьте в своих малышей. Они очень сильные. И вы — тоже.

П.С. в карусели фотографии