Люблю творчество Алексея Поляринова.
Прочитала его первый роман - Центр тяжести, опубликованный в 2018 г. И пусть он не идеальный, семейная сага о детстве в 90-х скатывается в борьбу с режимом журналистов и художников-гиперреалистов, все равно для меня это лучшая книга месяца.
Оставлю здесь несколько цитат из первой части романа, в которой главные герои еще дети.
✍️ «Взрослые — вообще странный народ: они приручили электричество, победили чуму и покорили космос, но так и не научились понимать собственных детей.
Хотите мое мнение? Психология — никакая не наука. И уж тем более — не медицина. Психолог — никакой не врач, он дрессировщик тараканов. Его цель — не вылечить вас, совсем нет, его цель — заставить тараканов в вашей голове прыгать сквозь горящий обруч его теории. Вот и все.
✍️ «В молчании родителей, в их нежелании объяснять детям свое поведение всегда есть какой-то нездоровый и невежественный эгоизм, им кажется, что они выясняют отношения между собой и что дети здесь ни при чем. Але, родители, если у вас есть дети, забудьте про «между собой».
— Зачем объяснять ребенку очевидные вещи? — скажут родители.
И в этом вся разница между нами: многие взрослые просто не понимают, что дети живут в мире, где «очевидных вещей» не существует в принципе, и яичница на завтрак — штука такая же необъ яснимая, как и летающие тарелки или киты, а ссора между родителями — событие, по степени чудовищности равное ядерному удару.»
✍️ «Книги стали моим обезболивающим. Они помогали не думать о разводе родителей, о слепоте деда и о том, что вся моя жизнь всего за пару месяцев превратилась в черт знает что. Читая, я лучше понимал, что со мной происходит. Писатели объясняли мне мои собственные ощущения, я прочитал у них о том, что такое тоска и обида, и, прочитав, стал легче относиться к собственным эмоциям — через книги я научился принимать себя.»
✍️ «Поиск грамотного баланса между свободой и контролем — вот задача родителя. И правителя, если уж мы продолжаем метафору. Потому что перегиб в сторону контроля всегда кончается одинаково — наручниками на запястьях у несогласных. А потом — и у всех остальных. И, разумеется, все это всегда мотивируется заботой о них же.»