Борьба за жизнь

История рождения, часть 3. Реанимация. Грудное молоко. Сепсис.

После 18:00 1 сентября меня перевели в отделение обсервации и я сразу сходила к сыну в реанимацию.

Он уже был почему-то на искусственной вентиляции легких. Врач сообщила про какую-то инфекцию, что состояние тяжелое.

О кормлении.

В роддоме положительно относятся к грудному молоку.

Здесь кормление по режиму - каждые 3 часа.

Можно было приносить столько мл., сколько назначает врач для конкретного маленького пациента.

Но надо успеть перед тем как медсестры начнут кормить деток смесью. Пару раз я опаздывала в первые дни, но потом ходила со шприцами как на работу, без пятнадцати.

Несмотря на стрессы, молочко было всегда и я была уверена в себе.

Началась борьба за каждую каплю. Сцеживала в шприц. Помню как искала медсестер, потому что было тяжело выдавить из груди еще до нормы сына. Кто-то из медперсонала помог мне так резво и ловко. Заветные 1-2 мл. были добыты в первые же сутки.

Не все получалось с первого раза. Я очень расстраивалась, когда при закрытии поршнем из иглы начинало выливаться мое молоко

или мой шприц случайно пролила соседка

или же просто не удавалось добрать молока до нормы. Бывало, не течёт и всё, как не массажируй, а время поджимает. В таком случае давали и грудное молоко и смесь в одно кормление. Но это тоже я все позже узнаю. А первые часы и дни была какая-то просто мания, сцедить и принести грудное молоко нужного объема. Думала, что если не принесу - выльют и дадут смесь. Я верила, что мое молоко помогает Азо выкарабкаться.

Сцеживала руками в одноразовые шприцы в палате, начинала за 30-40 минут. В первые дни я так натерла кожу груди, что через время на ней появились характерные для натирания ранки, сделала вывод, что нужно бережнее к себе.

Почему руками, не молокоотсосом? Он был с собой, но сначала просто молока было мало, оно бы размазалось по частям устройства, а потом уже стерилизовать не было возможности. Момент стерилизации так и не организовала пока лежали именно в роддоме.

Вообще очень щепетильно относилась к дезинфекции, постоянно обрабатывала антисептиком руки и старалась во время сцеживания ничего кроме груди не трогать.

Проблема вытекания молока через иглу решалась кусочком этикетки от него же, поставленный как ограничитель, при надевании иглы на основание.

Посещение реанимации - каждые три часа. Ставила будильники на время, когда надо начинать сцеживать и когда идти. Это единственное, что я могла сделать для сына.

Вечером 1 сентября я трогала Азо, он был в сознании.

2 сентября.

Следующее после родов утро.

Сын весь в трубочках, его тело находилось на какой-то дрожащей поверхности, я расплакалась от увиденного и утром не стала подходить к врачу в таком своем состоянии.

В 12 врач Ионова Татьяна Николаевна сообщила, что ситуация ухудшилась, что состояние крайне тяжелое, перевели на высокочастотный аппарат ИВЛ. Она предложила пригласить посмотреть на ребенка отца и священника, покрестить сына, при желании разместить в кювезе атрибуты веры. На этом моменте я поняла, что дела плохи и мой сын на грани жизни и смерти.

В 17 приехал муж и при разговоре с ним Татьяна Николаевна озвучила уже более конкретные диагнозы - синдром системного воспалительного ответа, генерализованный бактериальный сепсис.

Простыми словами: какая-то инфекция попала в организм сына и планомерно наносила урон всем его жизненно важным органам: легким, сердцу… Так как ребенок немного недоношенный, то он тяжело переносил вторжение в организм.

Еще через 3 часа появятся новые датчики. Татьяна Николаевна говорила, что не отходила от него.

Каждые три часа я стала заходить к врачам, как на работу, они сухо и встревоженно отвечали мне. На экране в их рабочем кабинете я видела рентген грудной клетки моего сына каждый раз, когда общалась с врачами. В реанимации он был самый тяжелый.

Вечером зашла принимавшая роды врач Екатерина Константиновна. Вообще для дежурного врача она отнеслась ко мне невероятно хорошо. Зашла на позитиве, расстроилась, когда услышала, что малышу плохо, объяснила, что сразу после родов у Азо был дистресс-синдром, растерялся малыш и это нормально для недоношенных, но потом задышал сам, она поддержала меня и пообещала узнать на следующее утро и рассказать мне простыми словами, как дела. В реанимации прогнозов не дают.

Чего боится мама ребенка, находящегося в крайне тяжелом состоянии? Звонка телефона. Мне сказали, что если ребенок умрет, то позвонят.