Тяжелая преэклампсия и первые роды в 30 недель - так себе память на годы.

Часть 2.

Когда меня вызвали на осмотр в приёмном отделении, я была спокойна как удав и весела как львёнок, на солнышке лежащий.

КТГ в норме, давление немного повышено для меня, но нормальное (где-то 120/80 + копейки), узи не идеальное, но об этом не сейчас. Нужно сдать мочу на анализ. Сдала, дождались.

У меня был шок. Белок в моче 1,2. Я в ужасе, потому что в интернете пишут, что верхние границы 0,3-0,5. Врач говорит: поднимаем наверх, белок в моче.

И всё завертелось так быстро и стремительно, что я сейчас, спустя чуть больше недели, уже ни черта не помню какие-то детали.

Помню, как обняла мужа. Потом экстренно кидала в пакет вещи первой необходимости. Разделась полностью, натянула местный халат без завязок. И пошла со своим пакетиком, держа халат на груди, вслед за медсестрой.

Честно? Я была в ахере. У меня не было родов, каких-то серьёзных госпитализаций и операций, поэтому идти вот в таком халате и без трусов, метафорически с обнаженной перед всеми душой, это очень тяжело. Запахло жареным. Подкрадывалась паника.

За неимением временно мест (как раз в эти дни закрылись несколько ближайших то ли роддомов, то ли больниц под ковид и мойку) меня определили в пустой родильный бокс. Поставили магнезию, сделали уколы (как я сейчас понимаю, те самые для раскрытия лёгких ребёнка), взяли анализы. Ближе к ночи я узнала, что мой белок уже 2,4.

В течение следующих суток я собирала суточную мочу. Надеялась на улучшение. Однако отеки не спадали, давление не падало, хоть я его и не чувствовала, оно стабильно скакало. К тому же я поймала кучу побочек магнезии: жар, потливость, панические атаки, головокружение, сонливость, заложенность носа.

Поступила в приёмное отделение в среду, в четверг меня перевели в ПИТ (палата интенсивной терапии). Я продолжала получать магнезию, моча собиралась через катетер, а мое состояние было отвратительным. Я проклинала магнезию, не могла спать, находилась где-то между мирами. И просила свой организм о помощи, просила бороться ради ребёнка, ради стабильного психического состояния, ради здоровья. Давала себе установки в хорошем ключе. Постоянно смотрела на показатели давления. Надеялась.

Как я говорила в первой части, постоянно верить в лучшее и думать позитивно — очень тяжело, настолько, что это выматывает физически, когда всё вокруг тебя не очень-то и радужно.

Писать обо всём этом трудно даже сейчас. Воспоминания и эмоции свежие, как шов от КС. И хотя уже ничего не изменить и не исправить, я проживаю эти моменты с болью в сердце и слезами на глазах.

Пятница, утро. Я вижу всё тех же врачей на обходе, половину терминов не понимаю и с надеждой смотрю на Власова И.С. и Тягунову А.В. в поиске ответов. Слышу страшные цифры про суточную потерю белка. Если честно, то я уже не помню показатели, всё как в тумане. Там было что-то слишком высокое.

Помню, как Анна Владимировна села на край кровати, положила руку мне на ногу и сказала: «Тань, надо делать кесарево. И чем скорее, тем лучше. Другого выхода нет». Я посмотрела на неё, потом на Игоря Сергеевича и поняла, что не вижу на его лице другого плана.

Они перешли к истории болезни моей соседки по палате. А меня затрясло от ужаса. От неверия и непонимания. Началась истерика. В какой-то момент Игорь Сергеевич повернулся ко мне и сказал: «Нужно успокоиться. Давление подскочило под 170, сейчас принесут салфетку. У вас идёт кровь из носа. Потом мы подойдём и всё объясним».

Тру пальцами под носом. И реально - кровь идёт. Затыкаю нос салфеткой и звоню мужу. Я была в ужасной истерике.

Я не планировала рожать в 24 роддоме. Я вообще не планировала рожать на 30-й неделе. Мне ещё ходить и ходить. У меня ничего не куплено. Я же хотела пойти в декрет, разобрать балкон и купить все вещи для малышки. У меня всё распланировано! Это же просто отеки и какой-то белок. Моя малышка слишком мала для появления на свет, она может не справиться. Это моя вина, это я во всем виновата. Не уследила, не сидела на жёстком правильном питании, мало двигалась... я искала все возможные ошибки, которые могли привести вот к такому.

У меня настолько разыгралась паника, что пока мне делали контрольное узи перед операцией, я думала подписать отказ от всего и поехать в перинатальный центр, в котором планировала рожать. Врач узи меня отговаривала, мол, риск не стоит того, лучше здесь: отличные врачи, одно из лучших отделений реанимации недоношенных детей в Москве. Я согласилась дождаться Власова И.С., когда у него закончится совещание, ему позвонили и передали мою просьбу прийти.

Когда И.С. пришёл, я попрежнему была в истерике. Но его спокойный негромкий голос действовал успокаивающе. Может, это дело вкуса, но И.С. очень симпатичный мужчина, и тот факт, что на него приятно смотреть + его спокойный голос — всё это работало в его пользу. Вот есть люди, которые вызывают доверие и располагают к себе. Вот И.С. один из этих людей.

Что я помню из объяснений И.С. в тот момент?
1. Мне нельзя никуда ехать, потому что есть риск, что не доеду — об этом говорил мой резкий скачок давления до 170 и кровь из носа после новости об операции.
2. Малышка в порядке, в данный момент ей ничто не угрожает, но этим нужно пользоваться, так как она забирает мое здоровье вдвойне сейчас.
3. Почему же ЭКС? Потому что такая суточная потеря белка как у меня говорила о том, что мои органы перестают справляться, и недалеко тот момент, когда постепенно они начнут хереть и отказывать.
4. Вопрос стоял не в ребёнке. На кону стояла моя жизнь.
5. Операцию проведут в ближайшие несколько часов, как только реаниматологи из отделения недоношенных детишек будут готовы.

Я успела купить компрессионные чулки, позвонить мужу и маме, узнать, что у моего ребёнка какие-то проблемы с сердцем теперь, и поплакать.

У меня не было опыта с родами. Я не знала, что такое ЭПА, в чем ее отличие от спинальной анестезии, куда там колят, и насколько всё чувствуется на операции. Мне было страшно. Мне было п**дец как страшно. Я не могла перестать плакать, да, не как в истерике, но слёзы текли и текли. Даже сейчас я плачу от одних воспоминаний.

Мне хотелось домой. К мужу. Или поехать к маме, спрятаться у неё дома. Мне хотелось спрятать нас с малышкой в безопасном месте. Но вместо этого меня усадили в кресло и повезли в операционную.

Пока ехала туда, всё думала: как же меня так угораздило вляпаться? Или это из-за того, что я не верила в существование преэклампсии? Или я как-то кармически накосячила? Что я сделала не так?

Преэклампсия и вправду коварная тварь, это как рак — не угадаешь будет или нет, излечить нельзя, а избавиться — только через родоразрешение. И то, если не бабахнет инсульт или кома, как бывает в случае с эклампсией.

Среда: поступила в приёмное отделение, белок в моче, преэклампсия под вопросом.

Четверг: белок в моче вырос, диагноз — умеренная преэклампсия.

Пятница: белок в моче вырос, диагноз — тяжелая преэклампсия.

Три дня. За три дня моя жизнь перевернулась с ног на голову.

И хотя всё это дерьмово, чудо в операционной все-таки случилось. Но об этом потом.