Минутка просвещения. Второму дню недели ГВ посвящается!

Отрывок из романа Шолохова «Тихий Дон» запал мне в душу. Я не знаю, как мужчина мог так написать...

Однажды Ильинична лежала в горнице. За окном сияло полуденное солнце.
На южной окраине неба в ослепительной синеве величественно плыли белые,
вздыбленные ветром облака. Глухо тишину нарушал лишь монотонный,
усыпляющий звон кузнечиков. Снаружи под самым окном сохранилась не
выжженная солнцем, прижавшаяся к фундаменту трава - полуувядшая лебеда
вперемешку с овсюгом и пыреем, - в ней-то, найдя себя приют, и заливались
кузнечики. Ильинична прислушалась к их неумолчному звону, уловила
проникший в горницу запах нагретой солнцем травы, и перед глазами ее на
миг, как видение, возникли опаленная солнцем августовская степь,
золотистая пшеничная стерня, задернутое сизой мглой жгуче-синее небо...

Она отчетливо видела быков, пасущихся на полынистой меже, арбу с
раскинутым над ней пологом, слышала трескучий звон кузнечиков, вдыхала
приторно-горький запах полыни... Она увидела и себя - молодую, рослую,
красивую... Вот она идет, спешит к стану. Под ногами ее шуршит, покалывает
голые икры стерня, горячий ветер сушит на спине мокрую от пота, вобранную
в юбку рубаху, обжигает шею. Лицо ее полыхает румянцем, от прилива крови
тонко звенит в ушах. Она придерживает согнутой рукой тяжелые, тугие,
налитые молоком груди и, заслышав захлебывающийся детский плач, прибавляет
шагу, на ходу расстегивает ворот рубахи.

Обветренные губы ее дрожат и улыбаются, когда она достает из
подвешенной к арбе люльки крохотного смуглого Гришатку. Придерживая зубами
мокрый от пота гайтан нательного крестика, она торопливо дает ему грудь,
сквозь стиснутые зубы шепчет: "Милый ты мой, сыночек! Расхорош ты мой!
Уморила тебя с голоду мать..." Гришатка, все еще обиженно всхлипывая,
сосет и больно прихватывает зубенками сосок. А рядом стоит, отбивает косу,
молодой черноусый Гришаткин отец. Из-под опущенных ресниц она видит его
улыбку и голубые белки усмешливых глаз... Ей трудно дышать от жары, пот
стекает со лба и щекочет щеки, и меркнет, меркнет свет перед глазами...

Она очнулась, провела рукой по мокрому от слез лицу и после долго
лежала, мучаясь от жесточайшего приступа удушья, временами впадая в
беспамятство.