Правила безопасности в декрете. Часть 3. Потеря личного пространства

АЛЕСЯ ЛОНСКАЯ | 16 ДЕКАБРЯ 2015 Г.

Твою жизнь истопчут и разорвут. Будут рисовать поверх твоих дневников, резать твои недочитанные журналы и документы. Твои бусы и браслеты – больше не твои. Твое нижнее белье и прокладки будут вытаскивать из ящиков и бросать на пол. Маленькие ручки доберутся до всех тайн твоей жизни. К тебе залезут даже в трусы просто потому, что интересно.

Твое тело больше тебе не принадлежит. Ни изнутри, ни снаружи. Ни днем, ни ночью. Твои титьки будут щипать и выворачивать и даже ездить по ним машинкой. Ты можешь возмущаться и бить по рукам, но на тебя тут же налетят уже с другой стороны и с другой идеей экзекуции. Волосы, которые еще остались после года грудного вскармливания, придется завязывать только вверху и желательно самой невзрачной резинкой. Про серьги придется забыть, если не хочешь остаться без мочек.

Твоих интересов больше не будет. Тебе надо уйти в храм, в магазин, к подружке? Ребенок ляжет на коврик в прихожей и будет биться в истерике, цепляясь за твою юбку. Ты, конечно, уйдешь и оставишь его с мужем, но в следующей раз муж будет не готов пойти на это.

Муж не готов терять свою жизнь и свои интересы. Не готов терять свое время, рабочий стол, спальное место, место за столом, место на унитазе, свою тарелку и чашку. Ты – всё это потеряешь просто по умолчанию, потому что ты – мать. Если вас это бесит так же, как и меня, то нам – в клуб нормальных.

У тебя не будет ни времени, ни возможности помолиться, потому что как только ты достанешь молитвослов и сделаешь вид, что тебя нет – ребенок начинает с ором скакать прямо по тебе и драть твои волосы. (Не знаю, как ваш, а мой молитвослов уже изрисован фломастерами).

Всего, начиная от возможности сходить покакать, тебе теперь придется добиваться.

Добивайся! Ребенок был бы рад забрать тебя себе без остатка. Тебе придется сражаться за свою жизнь. Тебе придется создавать параллельную жизнь, где будет другая одежда, красивые серьги, сапоги на каблуках, походы в парикмахерскую, кружки по интересам, любимая еда, куски которой не будут отбирать у тебя из тарелки. Уходя из квартиры накрашенной и на каблуках, ты будешь чувствовать себя негодяем, совершающим адюльтер. И муж будет думать так же.

Он никогда не поймет вас, потому что его тело, его время, его рабочий стол, его спальное место, его желудок, его место на унитазе – всё еще его.

Но, создавая мужской и женский мозг, Бог это предусмотрел. Мужчина действительно не сможет работать без тишины и рабочего места. Мужчина действительно не может одновременно думать и играть с ребенком. Мужчина действительно должен ночью спать, желательно не на раскладушке с подогнутыми ногами, и не на детской, а на своей кровати. Его связи между полушариями короче ваших. У него нет жировых запасов. Лишившись того, что обеспечивает ему возможность думать, развиваться и зарабатывать деньги – мужчина перестанет быть собой, не сможет зарабатывать и обеспечивать вам возможность быть собой и дальше – хоть по этому минимуму, но быть собой.

А мы можем в этих условиях – быть собой. Но этому надо учиться – заново учиться быть собой! Не винить мужа, не винить ребенка, а рассказать им, как вам помочь оставаться интересной, живой, веселой, гармоничной.

Мы можем сидеть на унитазе и пускать мыльные пузыри. Купать ребенка и писать статью на «Правмир». Заниматься творчеством ночью, между кормлениями. Жить параллельными делами и не сойти с ума. Не помнить утром, как варить макароны, но сделать днем гениальный диплом. Одной рукой.

И эта борьба не бесполезна. Человек без интересов – страшен. Я выросла с таким человеком, который «положил на меня жизнь», хотя мне это было не нужно. Я не уважала ни жизнь, ни смерть моей бабушки. Она казалась мне мертвецом при жизни. Когда она умерла, мы с мамой листали старые фотографии, и я увидела, что у нее была жизнь – до меня. Я спросила: мама, неужели она когда-то к чему-то стремилась? Ходила на лыжах, в кино, чего-то добивалась? И мама ответила: конечно. Если бы ты знала, как она гениально рисовала. Вязала. Как ее ценили на работе.

А я – не знала. Она оставила свою жизнь там, до моего рождения, а потом – решила посвятить свою жизнь мне. На ее похороны пришла ее бывшая дипломница и плакала горше всех. Горше меня. Она знала мою бабушку. А мне было обидно и завидно. Мне казалось, что я жила с зомби без эмоций. Без желаний. Без интересов. Я видела спину у кастрюль, попытки закатать мне рукава, накормить меня так, будто меня – десять, и единственным моим желанием было бежать, бежать, бежать, и я много раз умоляла мою семью: живите, пожалуйста, живите не мной. Я не хотела тащить за собой вагончик мертвецов и отрезала его. Отрезала тяжело, с психотерапевтом.

Но теперь, воспитывая своего ребенка, я точно знаю: надо оставаться живой. Быть собой. Жить своими интересами. Научить ребенка уважать твое тело, твое время, твой отдых, твои интересы, твои отношения – это одна из самых сложных педагогических задач.

Но вдруг случится чудо. Годам к 2,5 такой борьбы ребенок начинает тихо играть, когда тебе надо дописать текст или взять интервью по скайпу. И ласково спрашивает: «Мам, тебе надо поработать?», «Мам, тебе надо отдохнуть?», «Мам, я тебе не буду мешать». И действительно, тихо занимается. И даже не рисует на обоях. И даже не разматывает туалетную бумагу. А сидит и листает свои детские книжки.

И ты заплачешь от умиления, гладишь его по голове, закрываешь крышку ноутбука и идешь с ним играть.

Правда, существуют нюансы этой «борьбы». Я всерьез опасаюсь, что большинство молодых мам из моего поколения не нужно учить отстаивать свои интересы – они это умеют делать по умолчанию. Умеют настолько хорошо, что в этой борьбе делают своим врагом… ребенка. Не обстоятельства, не время, не отсутствие навыков планирования жизни у себя, а ребенка.

Отталкивают его, когда он к ним цепляется. Испытывают скуку, когда играют с ним. И так тоскуют по личному пространству, что это становится причиной бесконечного раздражения на дитя. «Не трогай меня! Займись, наконец, сама!» – иногда это становится лейтмотивом дня.

Однажды, чувствуя, как я напряженно пытаюсь заняться своими делами, Маша спросила меня: «Мам, я – плохая?»

Я остановилась. Мысли, бежавшие где-то в статьях, вихрем вернулись и остановились в детских глазах, полных отчаяния. Я взяла ее за руки и стала ей говорить какие-то ласковые слова, но она настаивала на своем: «Я плохая. Я плохая». Это так прочно засело в ее маленькой головке не за один день.

Почему до меня не доходило, что она воспринимает мою попытку вести свою обычную, насыщенную жизнь так, словно она этому – помеха? Я рассчитывала на то, что она не почувствует, что я словно не с ней, не здесь и сейчас, а там, в своей жизни? Она умна. Она знала, что я телом наряжаю с ней елку, а душой наряжаюсь к выходу. Телом пускаю пузыри, а мыслями не разделяю с ней радости. Разве так – верно? Разве я не должна делать Машу счастливой каждый день и каждый миг? И главное – разделять с ней радость? Кто кроме меня?

Боже, как хорошо, что я прошла эту стадию. И теперь хочу помочь пройти ее другим молодым мамам – тем, которые привыкли, что всё время принадлежит им. Тем, ради кого жили родители, и кто не привык делиться своим временем, телом, своей ночью. Тем, кто так же, как я, молился: «Господи, научи меня любить. Я не могу дать ребенку столько любви, сколько он хочет. Мне кажется, он со мной несчастен. Пожалуйста, помоги мне не раздражаться на него. Пожалуйста, помоги не торопить, не ругать, а дарить счастье!»

И я хочу уточнить лейтмотив этой колонки: сражайся за свою жизнь! Но… не с ребенком. Сражайся с собой. С временем, с обстоятельствами, с неумением планировать. Ребенок – пусть не замечает этой борьбы. Пусть он чувствует, что рядом с ним ты счастлива. И пусть это действительно будет так. Пусть никогда не спросит «Мам, я – плохая?»