ВЫ НЕ МОЖЕТЕ СДЕЛАТЬ ВАШУ МАМУ СЧАСТЛИВОЙ. ЭТО НЕ ВАША ОБЯЗАННОСТЬ.

В современной психологии принято считать, что многие наши проблемы родом из детства, из наших отношений с мамой. Как разобраться, кто виноват, и что с этим делать, рассказывает психолог Людмила Петрановская.

МАМА КАК БОГ

Довольны ли мы своими отношениями с мамой? Довольны ли своей самооценкой, которая сформировалась в детстве? Не мама ли говорила: не крась так губы, тебе не идет? Или: ты слишком стеснительная, мальчики на таких внимания не обращают? Или: для танцев у тебя не хватит пластики? Еще один вопрос: а сегодня мама мной, взрослой женщиной, довольна? И почему меня все еще это волнует?

Людмила Петрановская: «Мама – очень важный в жизни любого человека персонаж. Для маленького ребенка мама – его вселенная, его божество. Как у греков боги двигали облака, насылали потопы или, наоборот, радугу, примерно в такой степени властвует и мать над ребенком. Пока он маленький, для него эта власть абсолютна, он ее не может подвергнуть критике или отстраниться от нее. И в этих отношениях закладывается многое: как он видит и будет видеть себя, мир, отношения между людьми. Если мама давала нам много любви, принятия, уважения, то мы получили много ресурсов, чтобы разобраться со своим взглядом на мир и на себя.

А ЕСЛИ НЕТ?

Даже в тридцать лет мы не всегда можем сопротивляться маминым оценкам. Внутри нас все еще живут эти дети: трехлетний, пятилетний, десятилетний, которым мамина критика въелась в саму печень, в нутро – еще в то время, когда они не могли ничего ей противопоставить. Если мама говорила: «Вечно все с тобой не слава богу!» – значит, так оно и было. Сегодня мы головой понимаем, что, пожалуй, мама загибает насчет того, что со мной вечно все не так. Мы даже напоминаем себе в качестве аргументов о своей должности, образовании, количестве детей. Но внутри нас, на уровне чувств, сидит все тот же маленький ребенок, для которого мама всегда права: посуда у нас не так помыта, постель не так заправлена, стрижка опять не удалась. И мы испытываем внутренний конфликт между осознанием, что мама ошибается, и бессознательным детским принятием маминых слов как истины в последней инстанции.

ПРОЩАТЬ ИЛИ НЕ ПРОЩАТЬ

На самом деле, когда внутренний конфликт есть, значит, с ним можно работать, что-то пытаться сделать. Опаснее, когда его нет. Ведь можно так и остаться навсегда в пятилетнем состоянии, считая, что мама всегда права, и оправдываться, обижаться, просить прощения или надеяться как-то постараться и так показать себя хорошо, что мама вдруг на самом деле увидит, какая я прекрасная.

Сегодня популярна идея «прости и отпусти». Прости родителей за то, что они как-то не так с тобой обходились в детстве, и тебе сразу полегчает... Эта идея не дает никакого освобождения. Что можно и нужно сделать – это погрустить по поводу того ребенка (вас в детстве), пожалеть его и посочувствовать маме, потому что сочувствия заслуживают все. И сочувствие – гораздо более здоровое начало, чем высокомерное прощение.
Попробовать не простить, но понять: мама была в ситуации, о которой мы ничего не знаем, и, наверное, она делала только то, что могла. А мы могли сделать ошибочные выводы: «Со мной всегда все не слава богу», «Меня не за что любить» или «Меня можно любить только тогда, когда я полезен другим людям». Такие решения, которые принимаются в детстве, потом могут незаметно влиять на всю жизнь человека, и смысл в том, чтобы понять: это была неправда.

ИХ ДЕТСТВО

Сейчас время более теплых отношений между родителями и детьми. А наших мам в их детстве почти всех отдавали в ясли, а многих и на пятидневку. Это была обычная практика, так откуда они могли научиться теплу и близкому контакту?

Пятьдесят лет назад в ясли отдавали в два месяца, потому что заканчивался декретный отпуск, и если женщина не работала, это считалось тунеядством. Да, кому-то везло, была бабушка рядом, но в основном это были городские жители в первом поколении, их родители оставались далеко в деревнях. А на нянь не было денег, и не было культуры наемных работников… Выхода не было – и в два-три месяца ребенок отправлялся в ясли: двадцать пять кроваток в ряд, между ними одна нянечка, которая раз в четыре часа давала бутылку. И все, и весь контакт ребенка с миром.

В лучшем случае, если мама работала не посменно на заводе и могла забирать его каждый вечер домой, ребенок хотя бы вечером получал маму, но предельно измотанную работой. И ей еще нужно было справиться с советским бытом – приготовить еду, добыть продукты в очередях, постирать белье в тазике.

Это материнская депривация (лишение), когда ребенок вообще не имел доступа к матери либо имел, когда она думала не о том, чтобы ему улыбаться и за пузо щекотать, а о том, как же она устала. У детей с таким опытом нет умения радоваться своему ребенку, общаться с ним, быть в контакте. Все эти модели берутся из своего детства. Когда в детстве тебя целуют, держат на руках, разговаривают, тебе радуются, с тобой занимаются какими-то глупостями, играми, ты это впитываешь и потом бессознательно воспроизводишь со своими детьми. А если воспроизводить нечего?

У многих тридцатилетних сейчас воспоминания о своем детстве как о том, что мама все время жалуется, как ей тяжело: обуза, ответственность, себе не принадлежишь... Их мамы вынесли это из своего детства – в материнстве нет радости, ты должен вырастить достойного гражданина, которым была бы довольна школа, комсомольская организация.

Сегодняшним мамам приходится восстанавливать утраченные программы нормального родительского поведения, когда ты получаешь от детей радость, и для тебя родительство при всех его издержках компенсируется огромным удовольствием от ребенка.

ВЕРНУТЬ СВОЮ РОЛЬ

Есть еще один аспект. Наши мамы, не получившие в своем детстве от своих мам достаточно защиты и заботы, не смогли полностью удовлетворить собственные детские потребности. И в каком-то смысле не смогли повзрослеть. Они получали профессию, работали, могли занимать руководящие должности, создавали семьи... Но тот ребенок, который внутри них, он оказывался голодным – на любовь, на внимание. Поэтому, когда у них появлялись свои дети и чуть-чуть подрастали, становились более разумными, то часто возникало такое явление, как перевернутая парантификация. Это когда родители и дети по сути меняются ролями. Когда твоему ребенку шесть лет и он хочет о тебе заботиться, он любит тебя, очень легко на это «подсесть» – как на источник той самой любви, которой ты был лишен.

Наши мамы выросли с ощущением, что их недостаточно любят (если бы любили – не отдавали бы в ясли, не орали бы). И тут в их распоряжении оказывается человечек, который готов любить их всем сердцем, безо всяких условий, абсолютно полностью принадлежать ему.

Это такая «сбыча мечт», такое искушение, перед которым трудно устоять. И многие не смогли устоять, и вступали со своими детьми в эти перевернутые отношения, когда психологически ребенок как бы «усыновлял» родителей. На социальном уровне они продолжали быть главными, они могли запрещать, наказывать, они содержали ребенка. А на психологическом уровне дети начинали отвечать за психологическое благополучие родителей – «Не расстраивай мамочку!». Детям рассказывали про свои неприятности на работе, про то, что не хватает денег, детям могли жаловаться на мужа-козла или на жену-истеричку. Начиналось вовлечение детей в качестве домашних терапевтов и «жилеток» в эмоциональную жизнь родителей.

И от этого очень трудно отказаться: родители как были недолюбленными детьми, так и остались, потому что ребенок, хоть он в лепешку расшибись, не может им этого додать.

И когда сын или дочь вырастают и начинают отделяться, заводят свою семью, свою жизнь, родители испытывают чувство, которое испытывает брошенный ребенок, чьи мама и папа уехали в длительную командировку. И естественно, это обида, претензии, желание быть в этой жизни, вмешиваться в нее, присутствовать в ней. Поведение маленького ребенка, который требует внимания, требует, чтобы его любили. А взрослые дети, которые прожили большую часть своего детства в родительской роли, чувствуют вину и ответственность и часто чувствуют себя сволочами, которые недостаточно любят своего родителя-«ребенка», бросили его. При этом другая их часть, взрослая, им говорит: у тебя своя семья, свои планы. Получается сложный конгломерат вины и раздражения в адрес этих родителей… А у родителей – сильная обида.

КОГДА МАМА ОБИЖЕНА

Прежде всего напоминайте себе, что это обиды не на вас, а на их собственных родителей, и вы ничего не можете с этим сделать. Очень часто это обиды тоже необоснованные, несправедливые: не в том дело, что они не любили, а в том, что были в очень сложной ситуации. И мне кажется, что здесь важно не продолжать взаимодействовать с этой детской частью своих родителей, а все-таки общаться со взрослой.

У каждого родителя, даже самого обиженного, все равно есть что-то, что они вам могут дать, и что-то, чем могут помочь. Чем обслуживать мамину обиду, гораздо лучше, например, просить ее вас побаловать, приготовить еду, которую вы с детства любите, провести с вами время.

Это обращение к ее правильной части личности, к родительской. И для любого родителя приятно, что ты можешь, например, накормить своего ребенка так вкусно, как ни в одном ресторане не накормят, можешь ему приготовить то, что он любил в детстве. И человек уже чувствует себя не маленьким обиженным ребенком, а взрослым, который может что-то давать.

Можно расспрашивать маму про ее детство – потому что доступ к тому эмоциональному состоянию, которое сформировало ее нынешнюю, всегда помогает. Если она вспоминает тяжелые моменты детства – мы можем посочувствовать, пожалеть ее (того ребенка), тогда она и сама сможет его пожалеть.

А возможно, она вспомнит, что не все в ее детстве так было плохо, и хотя были тяжелые обстоятельства, но были и хорошие времена, хорошие, радостные воспоминания. Говорить с родителями об их детстве полезно – вы узнаете и понимаете их лучше, это то, в чем они нуждаются.

ПЕРЕНЯНЧИТЬ СЕБЯ

Да, бывают тяжелые случаи, когда мама хочет только контролировать, но никак не взаимодействовать. Значит, придется увеличивать дистанцию, понять, что, как ни грустно, но у вас не будет хороших, близких отношений.

Вы не можете сделать вашу маму счастливой, это не ваша обязанность. Важно осознать, что дети не могут «усыновить» родителей, сколько бы они ни старались.

Так это устроено: родители дают детям, а обратно не получается. Мы с вами родителям можем дать конкретную помощь в ситуациях, когда они объективно не справляются. Но мы не можем помочь им повзрослеть и преодолеть свои психологические травмы. Нет смысла даже пытаться: вы можете сказать им, что есть такая вещь, как психотерапия, но дальше они уже сами.

Собственно говоря, у нас есть всего два способа вырасти (и обычно люди их комбинируют). Первый – это получить все, что нам нужно, от родителей. И второй – погрустить про то, что мы этого не получили, поплакать, пожалеть себя, посочувствовать себе. И жить дальше. Потому что у нас большой запас прочности в этом отношении.

А есть и плохой способ – это всю жизнь носиться с векселем «мне не додали» и при любом удобном случае тыкать его маме – реальной или виртуальной, в своей голове. И надеяться, что когда-нибудь она, наконец, поймет, осознает и по этому векселю с процентами расплатится.

Но правда в том, что она не может этого сделать. Даже если она сейчас вдруг волшебным образом изменится и станет самой зрелой, мудрой и любящей мамой на свете. Туда, в прошлое, где вы были ребенком, доступ есть только у вас, и «перенянчить» своего внутреннего ребенка можем только мы сами".

Людмила Петрановская

#психологАнастасияСеменова