#историяродов #историядобрыни

Часть 4. ТЭЛА. Реанимация.

Отступление.

ТЭЛА - тромбоэмболия легочной артерии. Или в простонародье - оторвался тромб и улетел в легочную артерию, и закупорил ее. Постараюсь писать простым понятным языком. Бывают разные формы - самая тяжелая массивная. У меня оказалась она. Это когда происходит закупорка ствола и основных крупных артерий. Дальше всякие грустные последствия, типа некроза легких. У меня всё обошлось. Я для врачей - чудо расчудесное. Ребёнок жив, здоров. Я с минимальными повреждениями при таком диагнозе. Тромбы обычно образуются в венах ног. Обычно ноги при этом болят. Но не в моем случае. Беременность сама по себе риск образования тромбоза, свертываемость крови повышается. Коагулограмма призвана показать, когда эти показатели зашкаливают.

ТЭЛА входит в тройку заболеваний с быстрым летальным исходом. 90% смертей от ТЭЛА происходят в первые пару часов после возникновения закупорки. По-моему около 70% ТЭЛА диагностируются только после смерти. Основным фактором является наследственность. Так называемая тромбофилия. В реанимации у меня взяли кровь на генетику. Но результат отрицательный. Также фактором риска является прием гормональных контрацептивов, но я их также не принимала. Для врачей я была интересным экспонатом. Все их теории рушались.

Итак. Меня привезли в реанимацию. 6АРО 15й ГКБ. Это очень сильное отделение для тяжелых случаев. Там работают отличные врачи, медсестры и санитары. Реанимация эта с операционным профилем. Поэтому туда особо не пускают родственников. Там отличное оснащение. Но от этого она не перестает быть адом. Место, где ты каждый день видишь надежду, которая рождается и умирает. Как и люди. Вот бабушка с онкологией, вот парень, которого ударили чем-то в прдъезде, вот женщина после кесарева на 29й неделе в тяжелом состоянии, вот девушка, которой сделали кесарево на 34й неделе, у нее было уже 3 операции на сердце, врожденный порок.... Вот мужчина с д-димером 5000. Умер. У меня был 4300, когда меня привезли.

Я не понимала своего положения. Мне не казалось, что я умираю. Врачи пытались мне объяснить, что еще пару часов и меня вместе с малышом могло бы не быть. А я до сих пор не могу этого осознать. Обычно при ТЭЛА ребенок умирает в утробе. Частый случай. Но мой сын выжил и не отставал в развитии. Для врачей это тоже было чудом. Для подтверждения моего диагноза мне сделали КТ. Я очень переживала. Но я им доверилась. У меня снова появилась вера в медицину. Мне поставили гепарин. А центральную вену. Над ключицей. Из шеи торчала эта трубка, но я привыкла с ней даже спать. Кровь из вены каждые 4 часа. Вены потом были все синие. Даже на кистях. Дышала я кислородом через трубочку и постоянно подключенные датчики.

Мне не разрешали вставать. Это было для меня самым тяжелым. Я не могла ходить на это судно. Но ко всему со временем привыкаешь.

Неделя в реанимации иии.. Мне разрешают встать. Дойти до туалета самой. Моё состояние стабильное. 1 день я хожу. Я счастлива, что могу ходить. Но на след день с утра все повторяется. Я встаю в туалет и... Все темнеет, звон в ушах... Рецидив. Я так надеялась, что меня переведут в кардиологию. Я надеялась больше не лежать в этой реанимации....

1 июня. Консилиум решает поставить мне съемный кава-фильтр. Ставится в вену и ловит тромбы. Хирург обещает, что снимет его сразу после родов. Я читаю, что фильтр можно снять только в течение месяца. Но выбора нет. Хирург подтверждает, но говорит, что он всегда его вынимал. Даже через год. У меня берут подписку, что в случае чего я согласна на кесарево. У меня 32я неделя. Мне страшно. За малыша.

Фильтр устанавливают и еще неделя реанимации. С малышом все хорошо. Все обошлось.

Потом меня переводят в кардиологию. С гепарина на клексан. Но лучше уж уколы в живот. Об этом отделении у меня плохие воспоминания. Там было хорошо только то, что ко мне мог придти муж. Врачи там тупо держали меня, потому что роддом был закрыт на мойку и хотели меня поскорее спихнуть в патологию роддома.

В патологии роддома я отказываюсь уже в 34 недели. Мне очень хочется домой. Хочется гулять и видеть белый свет. Хочется дышать воздухом. Хочется опять быть дома. Я все еще тяжело дышу. Но уже лучше. Консилиум зам глав врачей все-таки решает меня выписать. Я их просила об этом со слезами на глазах.

Дома я оказалась только 23го июня. Ровно через месяц.