В роддоме плачущая мать,

На вид совсем ещё девчонка.

Кричала: «Я не буду брать,

Хочу оставить здесь ребёнка.

Я всё равно одна уйду.

Ну что вы от меня хотите?

К родителям я не пойду. Отец убьёт меня, поймите!»

Она то плакала навзрыд,

То вдруг на всех кричать пыталась,

И криком прикрывая стыд,

С ребёнком навсегда прощалась.

Я был свидетелем случайным. Жену в больнице навещал.

А тот конфликт необычайный Хорошего не обещал.

Когда она за дверь шагнув, Уйти пыталась от ребёнка,

Я крикнул руку протянув: «Постой, безумная девчонка! Остановись, возьми дитя, Подумай что ты совершаешь?

На миг свободу обретя — Покой, навеки потеряешь.

Тебе сегодня тяжело, Ты жизненной свободы хочешь.

И протестуешь всем назло, А что ребёнку ты пророчишь? Пророчишь серый детский дом,

И жизнь, как в старой жуткой сказке, Ты убиваешь душу в нём, Навек лишив любви и ласки».

Она как будто замерла.

Немного молча постояла…

Обратно в кабинет вошла.

И словно клятву повторяла: «Прости, мой миленький, прости. Прости кровиночка родная, Что мамка подлая такая,

Хотела от тебя уйти».

И, оглянувшись на меня,

С какой-то новой, доброй силой,

Взяла на руки малыша — И стала женственной и милой.

И я поверить захотел в её намерения благие,

Ведь женщин не таков удел — Бросать детей. Они — другие.

Они готовы жизнь отдать За жизнь детей, за их улыбки.

Святое это слово мать. И ей нельзя творить ошибки.

Их очень мало на земле, Тех женщин, что детей бросают.

Затем всю жизнь живут во зле

И с этим грузом умирают.

Я заклинаю матерей,

И всех отцов я заклинаю:

Не смейте оставлять детей! —

Их слёзы камень прожигают!