Про предательство своих детей. Мелкое. Бытовое...
Я очень, очень уважаю родителей, которые в разборках с внешним миром
сразу безоговорочно оказываются на стороне своих детей. Я тоже так хочу.
Но я не умею.
Вот я гуляю с ребенком в парке, и он почему-нибудь громко ржет. Ну, ржет.
Ну, громко. Но он ведь радуется, и мы же в парке. Спящих детей в колясках
рядом нет (это я всегда слежу краем глаза). В общем, нам весело,
искренний смех тихонечко сквозь зубы ведь не бывает?
Но тут навстречу нам выходит престарелый Крокодил, он из булочной в
аптеку мимо парка проходил. И Крокодил говорит: «Мальчик, ты чего так
громко кричишь? Вокруг тебя люди, между прочим, а ты не в зоопарке, что
за невоспитанные дети пошли?». А я? Что я? А я сразу такая: «Леша,
действительно, не кричи так. Вон, люди, то есть, простите, крокодилы,
пугаются».
Тьфу. Мне потом так стыдно, каждый раз чувствую себя мелким трусом и
предателем, а поделать ничего не могу. Ровно через две минуты я уже знаю,
как нужно было ответить, чтобы и вежливо, и ребенок понимал, что я на его
стороне. Но нет. Срабатывает какая-то старая модель, я тушуюсь и говорю:
«Извините-извините, мы больше так не будем». Что не будем-то? Смеяться и
радоваться больше не будем без вашего крокодильего разрешения?
Мы как-то под Новый год с одним моим приятелем поехали в «Перекресток»,
закупаться тонной еды, чтобы не дай бог не похудеть в новогоднюю ночь. А
Легу взяли с собой, ему было на тот момент лет пять. И вот мы таскаемся
по супермаркету, объем еды в наших тележках уже в несколько раз
превышает совокупный объем всех ожидаемых на Новый год гостей, но нам
этого недостаточно, поэтому мы занимаем очередь в мясной отдел и
смиренно в ней стоим.
А Лега бегает туда сюда. Вполне себе пристойно. Но бегает. Он бежит к
аквариуму с раками, потом обратно: «Мама! Там живые раки!» Потом к
поломойной машине и обратно: «Мама! Я тоже хочу такую машину! А я еще
успею её вписать в письмо Деду Морозу? Не успею? Тогда ты в свое письмо
впиши! Она тебе нужней!» И снова куда-то бежит. Ребенок занят делом:
изучает реальность, восторженно и вполне позитивно. Но через какое-то
время, когда он возвращается примерно в четвертый раз, женщина, лет
пятидесяти, стоящая прямо за мной в очереди, вдруг менторским тоном
спрашивает: «Мальчик! А ты почему здесь хулиганишь?»
Лега встает на паузу и смотрит на нее с некоторым недоумением, а потом на
меня. А я уже всё... Внутренне я уже совершила свое предательство, в
голове уже звучит фраза: «Так, Лега, ну-ка, хватит бегать, видишь, ты
мешаешь, постой здесь спокойно» — как вдруг я слышу громогласный голос
моего приятеля:
— Как это «почему он хулиганит»? Это мы его попросили. Он слишком
хороший мальчик, и для гармоничного развития ему положено хулиганить 15
минут в день. Олег, иди-иди! Не трать время, тебе еще хулиганить целых 8 с
половиной минут.
Лега хохочет, убегает и уже через секунду совершенно довольный жизнью
помогает тёте в фартуке взвешивать яблоко.
Я так не умею. Черт, ну почему я так не умею? Пожалуй, на этот Новый год
я попрошу у Деда Мороза, чтобы он подарил мне вот такой скилл. Чтобы
всегда. Всегда сначала оказываться на стороне ребенка. А потом
разбираться.
Вера Дорофеева