В роддоме плачущая мать, На вид совсем ещё девчонка,
Кричала: «Я не буду брать, Хочу оставить здесь ребёнка.
Я всё равно одна уйду. Ну что вы от меня хотите?
К родителям я не пойду, Отец убьёт меня, поймите!»

Она то плакала навзрыд, То вдруг на всех кричать пыталась,
И криком прикрывая стыд, С ребёнком навсегда прощалась.
Я был свидетелем случайным. Жену в больнице навещал.
А тот конфликт необычайный Хорошего не обещал.

Когда она, за дверь шагнув, Уйти пыталась от ребёнка,
Я крикнул руку протянув: «Постой, безумная девчонка!
Остановись, возьми дитя, Подумай, что ты совершаешь?
На миг свободу обретя, Покой навеки потеряешь.

Тебе сегодня тяжело, Ты жизненной свободы хочешь.
И протестуешь всем назло, А что ребёнку ты пророчишь?
Пророчишь серый детский дом, И жизнь, как в старой жуткой сказке,
Ты убиваешь душу в нём, Навек лишив любви и ласки».

Она как будто замерла. Немного молча постояла
Обратно в кабинет вошла И словно клятву повторяла:
«Прости, мой миленький, прости. Прости, кровиночка родная,
Что мамка подлая такая, Хотела от тебя уйти».

И, оглянувшись на меня, С какой-то новой, доброй силой,
Взяла на руки малыша — И стала женственной и милой.
И я поверить захотел В её намеренья благие,
Ведь женщин не таков удел: Бросать детей. Они — другие.

Они готовы жизнь отдать За жизнь детей, за их улыбки.
Святое это слово мать. И ей нельзя творить ошибки.
Их очень мало на земле, Тех женщин, что детей бросают.
Затем всю жизнь живут во зле И с этим грузом умирают.

Я заклинаю матерей, И всех отцов я заклинаю:
Не смейте оставлять детей! Их слёзы камень прожигают!