Сегодняшний пост опубликован лишь для того, чтобы уберечь других девушек от подобного опыта.

Как вы заметили, я не публиковала выписку с роддома, не рассказывала о своём опыте молодой мамы и очень долго не появлялась в соц сетях.

Не хотела поднимать эту тему в соцсетях, но посчитала правильным рассказать вам свою историю. И сделать это тогда, когда я более менее приду в себя.

23 июля 2021 года я стала мамой. Это должен был быть самым лучшим днём в моей жизни, но нет. В тот день я боролась за жизнь своей дочки.

Последний свой триместр я стояла на учете в Keruen Medicus. Посчитала, что буду рожать в частной клинике, думала там лучше. Как многие знают, в Keruen Medicus роды принимают Галия Асылбековна и Лира Каббасовна.

Выбрала я Галию Асылбековну, так как мне она понравилась, зацепила ее немногословность и строгость в общении. Я посчитала ее профессионалом. Однако, хороший врач познаётся в сложных родах, а мои как раз оказались такими.

Каждую неделю до родов я сдавала КТГ, проходила все осмотры и по анализам беременность протекала прекрасно.

22 июля. У меня уже 40 неделя. Я дома, мыла посуду и почувствовала головокружение. Решила измерить давление и оно оказалось повышенным, 160/100

Я позвонила В.Владимировне, так как велась у неё, она сказала приехать в роддом. Уже в клинике, Г.А. осмотрела меня, сказала что шейка матки ещё не готова и настояла лечь в стационар, быть под наблюдением.

23 июля. Раннее утро.
Г.А. пришла и хорошенько осмотрела меня на кресле, сказав что время родов подходит и я могу готовиться. Чуть позже в тот же день у меня уже начало тянуть внизу живота. Я сообщила об этом медсёстрам, меня подключили к КТГ-мониторингу и, в один момент я просто заметила как у моей малышки пропало сердцебиение на пару секунд и потом заново появилось. Г.А. увидев мое КТГ испугалась и сообщила, что если все продолжится, то возможно будет кесарево. Далее КТГ было стабильным и у меня начались схватки, очень болючие и все тянуло вниз. Я еле терпела, и у меня снова повысилось давление.

Пришла Г.А. и сказала, что это преэклампсия. А при данном осложнении применяют эпидуральную анестезию и прокалывают плодный пузырь.

После того, как мне прокололи пузырь, врач молча посмотрела на мои «воды», забрала эту чашу и ушла.

В 16:00 у меня уже отходила эпидуралка и я снова начала чувствовать схватки. Анестезиолог предложила добавить мне дозы, и все бы ничего, но она переборщила так, что я перестала чувствовать свои ноги. А уже в 17:00 вечера пришла Г.А. и сказала, что у меня полное раскрытие. В это время я должна была уже «опускать» голову ребёнка, но вместо этого мы тратили время на то, чтобы откачать мои ноги.

Почти час уже при полном раскрытии доула массировала мне ноги, пытаясь хоть как-то привести их в порядок. Мне нужно было спускаться с кровати, но я вообще не чувствовала нижнюю часть тела. Только через полтора часа пришли врачи и решили меня поднять. Я упала с кровати на колени, но они успели меня подхватить и посадили на специальное кресло для вытуживания головки. Каждую схватку я вместе с доулой активно дышала. Я внимательно слушала врачей и делала все по их указаниям, хотя у меня не раз возникали ощущения, что что-то идет не по плану.

Г. А. проверила голову ребеночка и сказала, что мне нужно рожать, так как головка хорошо опустилась. Уже позже, пережив весь этот ужас, я поняла, что если бы я начала рожать там же, на кровати, быть может, все бы обошлось. Но в тот момент меня посадили на кресло-каталку и повезли в родильный зал.

Так я теряла драгоценное время. Пока меня отвезли в родильный зал, пока я с их помощью кое-как слезла с кресла-каталки и забралась на родильную кушетку, головка ребенка вновь зашла обратно. Врачи начали громко причитать: что это такое, голова снова зашла обратно! Садись снова на кресло! Казалось, что это длилось бесконечно, а потуги были очень сильными.

Целый час я тужилась, но голова выходила и заходила обратно. С каждой потугой я понимала, что у меня все меньше сил. Затем пришла врач Олеся Сергеевна и стала проверять пульс ребенка. И тут я запаниковала: пульс моего малыша таял на наших глазах, он затихал с каждой секундой. 90, 89, 88, 87... С малышкой происходило неладное.

И тогда врачи приняли решение насильно заставить меня вытужить головку. Они кричали на меня, чтобы я тужилась, хотя головка ребенка в тот момент еще не опустилась. Спустя час ада и криков все произошло.

Я никогда не забуду эти несколько секунд блаженства, когда мне положили на грудь мою девочку. Родная, теплая, тогда впервые за все это время я выдохнула с облегчением, ведь моя малышка лежала на мне и казалось, что все самое страшное позади. Но я очень сильно ошибалась. Уже спустя мгновение стало ясно, что то-то не так. Мой ребенок не кричал. Он не издавал ни единого звука. Врачи быстро обрезали пуповину и забрали ее на реанимационный стол, успокоив меня тем, что она наглоталась вод.

Я изо всех сил верила в лучшее и думала: с кем не бывает? Малыши часто во время родов захлебываются, а потом их горлышко санируют и все приходит в норму. Тогда время вновь замедлило шаг. Я ждала хоть звука. Так прошло 5, 10, 15, 20, 25 минут. И оглушающая тишина.

Меня зашивали, но боли я не ощущала. Все мое внимание было приковано к доченьке. Она лежала, такая тихая и абсолютно неподвижная. Знаете, есть то, что внушает ужас безусловно. Неподвижный и тихий младенец - вот, что внушает ужас, потому что это противоестественно. Мы не привыкли видеть это. В такие моменты чувствуешь, как внутри все начинает дрожать и рваться наружу. Особенно, если это твой младенец и на его крохотное тельце, такое хрупкое и маленькое, давят со всей силой. Было ли ей больно или плохо? Страшно признаться, но в тот момент мне казалось, что на моих глазах пытаются откачать мертвого ребеночка.

Со мной была доула, которая все время говорила, что все будет нормально. Но все не стало нормально, мою крошку так и не смогли стабилизировать и понесли в реанимацию. И даже там ничего не произошло.

Знаете, те минуты, что моя новорожденная дочь была в реанимации, длились вечно. Я помню те чувства, как-будто это было вчера. Полное непонимание, обездвиживающий страх, обида. Но меня буквально вырвали из всех этих мыслей слова Г.А., которая подошла ко мне и сказала: вот блин, надо было делать кесарево.

В тот момент у меня мир рухнул. Это звучало так, будто первоклассница сделала ошибку в задаче, а не взрослый, опытный врач, цена халатности которого - здоровье и жизнь ребенка. Этот "блин" я ощутила как пощечину.

Через пять минут она вновь вернулась и у нас состоялся не менее странный короткий диалог:
Г.А.: Аяна, а если бы я предложила тебе кесарево, ты бы согласилась?
Я: Конечно, если бы так нужно было сделать
Г.А.: Блин, точно, надо было кесарево делать. Воды такие зеленючие были, что капец. Но я-то думала, что ты молодая и сама нормально родишь.

Я-то думала... Снова будто облила меня холодной водой. Ведь есть же врачебные протоколы. Ведь шла же речь о повышенном давлении, о зеленых водах, о короткой, но все же остановке пульса у ребенка. Неужели такие решения принимаются на основе интуиции? или на основе домыслов о моем отношении к кесарево? Почему решили за меня, что я буду против, даже не предоставив информацию? Даже не предоставив выбор. Я доверяла врачам на 100% и была готова на все, как и любая мать, ради здоровья своего ребенка.

Позже мой муж рассказал мне, что пока малышку везли в реанимацию, неонатолог, дежуривший в тот день, говорила по видеозвонку с заведующей неонатологии Керуен Медикус и показывала мою дочь. Она не знала, что делать. Я не верю, что это нормальная практика у врачей, которые занимаются патологией новорожденных - звонить своему начальству и просить совета. Я не верю, что это нормальная практика у врачей любой специализации.

Мы с мужем и дочерью пролежали в Керуене еще две недели прежде, чем нас отправили в Институт педиатрии. Все это время нам не давали никакой информации о состоянии дочери. Ее анализы. Что с ней? Что произошло? Что будет дальше? Все это приходилось выпытывать у врачей с руганью, с угрозами. За этот период у ребенка были судороги и все произошедшее привело к эпилептической активности в головном мозге. Нам говорили, что мой ребенок страдал от гипоксии еще во время беременности. Но вся моя беременность проходила идеально. Как в последующем сказала одна доктор, КТГ - это письмо ребенка о своем состоянии. Все КТГ в течение всей беременности были в норме, даже поводов для беспокойства не было.

В Институт педиатрии мы привезли заколотого седативными препаратами малыша. У нее закатывались глаза. Уже здесь нам сказали, что так делать нельзя. Что на протяжении этих двух недель ее состояние не выравнивали, а лишь усугубляли. Я слышала, как обсуждали наш случай, называя его немыслимым.

Мне очень больно от того, что я доверилась врачам, умеющим принимать лишь легкие роды. Мои роды не были легкими, но все могло быть не так страшно. Сейчас у Самиры подозревают ДЦП.

И я хочу заявить громко, насколько это возможно, что так нельзя! Я сохраняла спокойствие очень долго, я верила в лучшее все это время, но я не могу и не собираюсь больше молчать. И даже если моей малышке уже не вернуть здоровье, хотя мы сделаем для этого все возможное и невозможное, я хочу уберечь других.