Ты живешь, совершая что-то важное изо дня в день. Не оглядываясь назад, не заглядывая вперёд, ощущая только «сейчас». То самое — настоящее. Вчера было хорошо, завтра будет ещё лучше. Сейчас есть то, что есть. Принять, осознать, пережить.

Сейчас никогда не повторится. Этот момент индивидуален, реалистичен, насыщен жизнью — запахами, звуками, словами, взглядами, людьми, чьим-то близким дыханием. На эту минуту у тебя определенные планы; ты можешь о них привычно забыть завтра, а сейчас они сверхценны.

Заходя в отделение, проводишь глазами по тому, что вокруг, — ничего не изменилось, всё то же самое. Это некое единение с местом: если в его структуре что-то изменится, даже самым незначительным образом, мозг тут же замечает, что что-то не так. Что-то точно не на своём месте. Это роднение с пространством.

У нас всегда есть совсем немного времени, чтобы оценить ситуацию, сопоставить её с людьми вокруг и сделать выводы. Попробую использовать одну минуту максимально ёмко.

——-

Они зашли, привычно поздоровались, не поднимая глаз. Вероятно, им совершенно всё равно, кто сидит на посту. Их цель — их ребёнок, которого они знают лучше, чем кто-либо из присутствующих. Их усталый вид, глаза почти пустые, серые круги под глазами, наспех сделанный хвост на тяжёлой голове женщины. Взлохмаченные волосы мужчины.

На руках — ни колец, ни часов, ни браслетов — это мешает в уходе за лежачим человеком. Обработать руки и подойти к ребёнку. Все их действия чётко отлажены, продуманы, не наделены переживаниями, а лишь полны знанием. Знанием каждого миллиметра тела их ребёнка, каждого его движения, каждого подёргивания. Они изучили его вдоль и поперёк. Они вправе считать себя более осведомлёнными в его состоянии. Я думаю, он — единственный ребёнок в этой семье; они бесконечно оберегали его ото всего, но стоило ему немного подрасти, и контроль ослаб. Вероятно, они пытаются винить во всём себя, но это зря. По их взглядам, рукам, движениям видна их любовь, страх, отчаяние вперемешку с принятием того неизбежного, что происходит сейчас. Но они пытаются прятать свои эмоции, прятать их за маской настороженности. В их взгляде чувствуется недоверие к этому месту. Возможно, в каждом стационаре они чувствуют недоверие, и, возможно, это нормально. В любом случае — это их право.

С собой у них — списки и правила, сформированные ими и основанные на полученных знаниях и опыте общения с ребёнком и большим количеством различных специалистов. Они развесят эти правила вокруг кровати, но нам придётся их снять, увы. За исполнением этих правил они будут следить нещадно, и может разразиться целый скандал, если в их отсутствие что-то будет не исполнено и они это заподозрят.

Эти люди всё же не готовы принять то, что произошло; боль душит их изнутри, в их глазах — море печали и тоски.

После взросления их ребёнка они всегда хотели быть с ним немного ближе, так, как это было, когда он был маленьким. Но он вырос и вышел из-под их пристального внимания - произошло то, что произошло. Теперь он снова полностью зависит от них, но этого они точно не желали.

Поправить одеяло, поцеловать, прошептать что-то на ухо, беглым взглядом оценить то, что вокруг, выложить из сумки то, что принесли сегодня, и приступить к рутинным мероприятиям — тем, которые они выполняют изо дня в день, из часа в час, на протяжении долгого времени.

———-

Минута с их появления прошла; теперь я могу подойти и предложить свою помощь, но эти люди непременно от неё откажутся. Одарят меня скомканной улыбкой, а спустя час осыпят меня сводом правил по уходу и кормлению их ребёнка и попрощаются, с недоверием оглядываясь назад. И вряд ли у кого-либо когда-то получится завоевать их доверие.

В одной минуте настоящего времени бывает заключена целая жизнь. Разглядеть её — это целое искусство помноженное на незримый опыт.