Как тревожная мать влияет на психику ребенка?

Тревожная мать склонна

запрещать всё, что может

вызвать у неё беспокойство.

Её главная цель — уберечь

ребёнка от действий,

вызывающих тревогу. Психоаналитик Рене Шпиц

отмечал, что запрещающие

жесты и интонации мать начинает использовать с самого раннего возраста, и ребёнок мгновенно усваивает их. Основой этого процесса является эффект Зейгарник.

Блюма Вульфовна Зейгарник — советский психолог, установившая, что незавершённые действия запоминаются лучше завершённых. Если ребёнку дать задание и прервать его, именно это недоделанное действие

останется в памяти.

Такая фиксация связана со стрессом: память сохраняет

прежде всего переживания, вызванные фрустрацией. Это бессознательная стратегия выживания.

Отсюда и известный принцип гештальт-терапии — необходимость завершать начатое.

Для ребёнка мать — объект привязанности и либидинальный образ, с которым он идентифицируется. Когда она запрещает что-то, он испытывает фрустрацию — сильное эмоциональное потрясение из-за невозможности реализовать желание. На фоне этого переживания запрет закрепляется

в психике. Психоаналитик Гарри Салливан описывал этот процесс как инкорпорацию — когда запрещающие интонации и жесты матери становятся частью внутреннего мира ребёнка. Так формируется раннее, жёсткое Супер-Эго, в психоанализе известное как садистическое. Теперь ребёнок боится действовать не потому, что мать запрещает, а потому что запрет уже существует внутри него самого.

Тревожная мать по сути становится тираном. Её запреты превращаются во внутренние ограничения у ребёнка, порождая хроническую тревогу и тормозя развитие. Ребёнок становится послушным не по дисциплине, а по страху.

Ребёнок перенимает тревогу матери, но не осознаёт её источник. Вместо этого он переносит угрозу на внешние объекты — реальные или воображаемые. Поэтому тревожного ребёнка легко напугать. Тревожная мать решает вопрос безопасности, запугивая ребёнка полицейским, бабайкой, чужой тётей. Для неё малыш всегда непослушный, вызывающий беспокойство. Ребёнок верит, боится, и его спектр невротических страхов расширяется. В результате растёт базальная тревога — размытое, неопределённое ощущение угрозы.

Даже без прямых угроз мать, которая боится всего сама, передаёт свой страх. Проезжает грузовая машина — она прикрывает ребёнка собой. Мимо идёт большая собака — прячет его за спину. Так она демонстрирует: мир опасен. Это усиливает базальную тревогу, и ребёнок начинает создавать собственные страхи — перед конкретными объектами, реальными или вымышленными. Бессознательный механизм здесь прост: диффузная тревога преобразуется в конкретные фобии. Почему? Потому что от страха перед чем-то определённым можно защититься — избегать, быть осторожным. А от внутренней тревоги укрыться невозможно. Тревога страшнее страха — ведь она лишена формы, она — неизвестность. Фобии дают первичную выгоду от невроза: возможность вздохнуть спокойно в безопасном месте. Чаще всего таким убежищем становится дом.

Жить становится всё страшнее. Ребёнок замыкается.

Он становится сверхпослушным

— то есть апатичным, заторможенным, депрессивным.

Тревожная мать боится не только внешних угроз, но и мнения окружающих. Она проецирует на других свои представления о «хорошем ребёнке» и живёт в страхе осуждения. Ребёнок не должен шуметь, бегать, перебивать — то есть он не должен быть ребёнком.

Хроническая тревога подтачивает саму суть личности, вызывая утрату Я. В психоанализе это называется нарциссическим нарушением личности. Ребёнок парализован: его желания кажутся опасными, и он перекладывает решение на мать — пусть она решает, что он чувствует и хочет. Гиперопека лишает его шанса сформировать собственные потребности. Замыкается порочный круг.

Ребёнок не учится распознавать даже базовые физиологические ощущения. Он слепо следует указаниям матери, не зная, чего хочет сам. Её желания становятся его желаниями. Отсутствие связи с внутренним миром порождает внутреннюю пустоту, ощущение бессмысленности, депрессию и глубокую зависимость от матери.

В зрелом возрасте, пытаясь освободиться, такой человек

может прибегнуть к алкоголю или другим зависимостям — как к замещению утраченного «Я».

Тревожной матери невозможно угодить. Она всегда недовольна, потому что всегда в тревоге. Ребёнок слышит: «Я за тебя переживаю», «Ты меня расстраиваешь». Он не может

её успокоить — даже будучи идеальным.

Сергей Григорьев