- С ней что-то не так...
- А что не так? — спросила меня хирург, проверила повязку, кожные покровы, измерила сатурацию и пульс.

На кровати в палате спокойно сидела моя младшая дочка и вдумчиво и молча ела мороженое, выданное после операции анестезиологом.

Вроде всё так, но не так. Так ведут себя многие другие дети, я видела таких: они сидят в кафе и просто едят. Или сидят в песочнице и спокойно играют. Или молча качаются на качелях полчаса. Или в кроватке сидят с книжками и игрушками, пока мама готовит и моет посуду. В конце концов, я сама была таким ребёнком: меня можно было посадить в два года с листком бумаги и ручкой – и забыть на несколько часов.

Но моя дочь – это же моя дочь! Я смотрела на неё и не узнавала.

Когда на следующее после операции утро она сорок раз за минуту залезла на унитаз и спрыгнула с него, вылила на пол сок, поскидывала со стола и столешницы всё, до чего дотянулась, потом занырнула во все лужи района и раз десять повалялась на мокром асфальте, не замолкая при этом ни на секунду, я вздохнула с облегчением: да, вот это уже мой ребёнок. Неудобный, громкий, ни секунды не сидящий на месте, не умеющий молчать, всё крушащий и раскидывающий, всюду залезающий, делающий всё по-своему ребёнок-ураган...

Я думала, я со старшей и её темпераментом прошла и огонь, и воду, и медные трубы, и Морозовскую больницу, и ежедневные подъёмы в пять утра, но с младшей я поняла, что бывает намного круче. И интереснее.