В пять утра ещё темно. Отодвигаю занавески на кухне и смотрю во двор. Ветер играет с сонными листьями, и какие-то ранние пташки рассекают воздух. В доме напротив уже кто-то курит на балконе в пижаме. Кошка просит свой завтрак.

Неужели кому-то из ныне живущих достаточно для спокойствия простого: я всё ещё здесь, существую, вдыхаю и выдыхаю воздух? И вот новый день лежит передо мной, как большой бесформенный кусок глины.

Неужели кто-то ещё может быть счастлив от того, что в соседней комнате спят родные люди и видят какие-то сны? Не знаю. Редко люди признаются в таких вещах. Обычно их греет что-то более внушительное и грандиозное.

Мало кто ощущает себя значительным только потому, что он всё ещё здесь и сейчас, может нажать на кнопку электрочайника и заварить себе кофе с молоком. Людям обычно нужен какой-то ощутимый результат или свидетельство, какое-нибудь первое место в чём-то.

Мало кто готов радоваться пейзажу за окном с телевизионной антенной на крыше дома напротив. И джаз из Висбадена, который тихо звучит только для редких, странных персонажей, вставших рано, может подарить светлое настроение.

Людей часто огорчает чья-то способность довольствоваться малым — тишиной, рассветом, видом росы на траве, созерцанием крохотного муравья, спешащего куда-то. Сам факт бытия постоянно остаётся незамеченным, и что-то всё время заслоняет его от человеческих глаз.

Иногда кажется, что так мало нужно, чтобы в душе поселились мир и лад, но почему-то так трудно это малое достать. В мире так шумно, что человек не слышит себя. От усталости он забывает о том, что у него есть он сам. Забывает о том, что он важен и нужен себе. От усталости, от чего же ещё, он перестаёт себя узнавать, сбегает к другим, тщетно ищет там надёжную опору.

В пять утра ещё темно, и день ещё лежит, как нетронутый кусок глины. Заранее трудно предсказать, что к вечеру жизнь сумеет из него слепить. Это зависит от многих вещей, но уже можно радоваться тому, что глина достаточно мягкая и податливая.

Уже можно радоваться тому, что твои глаза всё ещё могут видеть свет, сахар в кофе по-прежнему остаётся сладким, молоко не скисло, а настенные часы всё ещё наматывают время на свою ось. Да, возможно, для кого-то этого мало.