Ровно год назад, в сочельник с первой звездой родилась моя чудесная доченька🥰 Мы тебя ждали чуть позже, но всё так как должно быть. Спасибо, что выбрала меня своей мамой. Я безмерно люблю тебя и всегда буду оберегать❤️

~Посвящается моей рождественской звездочке Даниэле.

Ложится розовая дымка
В декабрь на пушистый снег.
И в небе солнца половинка,
Рождает утренний рассвет.

Уж вьётся лучик в одеяле.
Во сне я тихо бормочу,
А ты не спишь, стучишься к маме
И тянешь пальчики к лучу.

Играешь редко с пуповиной,
Всё больше мягко изнутри,
Толкаешь пяточкой в пол силы.
Так от восхода до зари.

Там хвостиком щекочет рыбка?
Или порхает мотылек?
В момент все заполняет дымка,
А сердце греет огонек.

Вот-вот декабрь испарится.
Мы скоро встретимся, поверь.
Вот бьют куранты из столицы
И вышел старый год за дверь.

Мы встретимся с тобой с ручьями
И с раней девственной травой.
Родишься вместе с соловьями,
Родишься с ласковой весной.

Так тяжки дни внезапно стали.
Январь забрёл со скрипом в дом.
Меня как-будто всю сломали
И смяли в безобразный ком.

Из живота не слышу звука.
Под сердцем нет ни рыб ни волн.
Ответь, издай хоть пару стуков!
Проснись, прерви свой крепкий сон.

И пару стуков, что просила,
Мне были выданы в тот час.
Чуть позже боль в висках гасила
И боль в грудине тройку раз.

Вот-вот сочельник-праздник грянет,
Заполнит светом край родной.
Накроем стол гусём румяным
И сядем с первою звездой.

А перед хлопотами надо б
Анализ сдать один из списка.
Полудень. Пятница. Прохлада.
Зайду и выйду очень быстро.

Мы с мамой едем предвкушаем,
Каким чудесным будет ужин:
Как стол скатёркой украшаем,
Как дом наш светел и радушен.

Зашла и также быстро вышла.
Уж дома кружева утюжу.
На телефон звонок «Больница».
Потом, сперва проглажу рюшу.

«У вас пришёл плохой анализ.
Езжайте, нужно пересдать»
Ну вот, мы зря домой мотались,
Но лучше съездить, не гадать.

И с каждым новым километром
Волненье заставляет гнать.
Я еду вровень с бурным ветром,
Педаль в полы пришлось вминать.

Я отпускаю руки мамы
И поднимаюсь на этаж.
Здесь все цвета холодной гаммы
Наводят на меня мандраж.

Без óчередей, ожиданий,
Меня ведут начав допрос:
«Как ваше, мама, состояние?»
Минут так десять шел расспрос.

Пока вопросы навалились,
Давленье с пульсом мерят мне.
Глаза сестрички округлились
И пробежались по стене.

Я вижу цифру восемнадцать,
А рядом аккуратный ноль.
«Сто восемьдесят на сто двадцать,
Возьмите это под контроль»

И ничего не объясняя,
Врач говорит шагать за ней.
«Идите по диагонали,
А там коричневая дверь»

Она открылась очень просто.
Меня встречают пять сестёр.
В их лицах вижу беспокойство,
Что вызвал новый визитёр.

С меня снимают вещи наспех,
Тревог натянута струна.
В пробирке цвет багряно-красный.
Я с ног до плеч обнажена.

В холодном, жутком, синем кресле,
Сжимают плечевую кость.
Глаза закрою - все исчезли…
«Давленье выше поднялось»

Я слышу как везут каталку,
Её колес противный треск.
Во мне находят неполадку.
Глаза заполнил мокрый блеск.

Пелёнку тело придавило,
В неё вцепилась мёртвой хваткой.
Дыханье нагло подводило.
Смотрю на медсестёр украдкой.

Одна из них ко мне в «кровати»
Нагромоздила серый ящик,
Спешит в растрёпанным халате,
Чтоб к животу придвинуть датчик.

Опять звучат большие числа.
Твердят твоё сердечко билось
Сейчас быстрее, чем обычно…
Моё на миг остановилось.

Пока что нас везут куда-то,
Я вижу только потолки,
Что разрубили на квадраты,
Сложили в ровные рядки.

Припарковались у оконца.
В палате правит пустота,
Лишь луч украденного солнца
Привнёс медовые цвета.

В проход без двери входит кто-то.
Её духи из свежей мяты,
В её улыбке лишь забота
И лоск малиновой помады.

С ней стало мне спокойней даже.
«Вы на недельку тут возможно»
Подобно рыцарю на страже,
Долг выполняет непреложно.

В палату как на карусели
Потоком доктора несутся.
Вопрос задáли, оглядели,
Приободрят и улыбнутся.

Всё стихло. Больше не мешают.
Поспать мне нужно говорят,
Пока никто не нарушает
Глухую пустоту палат.

Живот дрожащею ладонью
Накрою, спрячу под крыло.
Я окружу тебя любовью.
Отдам весь воздух и тепло.

Боль молотком в виски колотит.
Сейчас взорвётся голова.
На сколько-то минут выходит
Вздремнуть. Я не мертва и не жива.

Нас твёрдым шагом будит кто-то.
Его черты плывут в окне,
Он пахнет ватой и азотом,
Его щетина в седине.

Решительно, без подготовки
Сказал мне то, что не забыть.
Что буду вечно на подкорке
На полках памяти хранить.

«Вам нужно дать свое согласье…»
Что он несёт чёрт побери?
«…у нас нет времени в запасе,
Ей мало воздуха внутри.»

«Тяжелая преэклампсия…»
Перед глазами точки, вспышка.
«…введём иглой анестезию…»
Прости меня моя малышка.

В руках трясётся бумажонка.
«Если сейчас не расписаться,
Вы потеряете ребенка,
Сама ты можешь потеряться…»

Я помню в операционной
Неугасимый яркий свет,
Боль в теле от иглы внедрённой,
От лезвия тончайший след,

Как нас приветливо встречали.
Для них это обычный день.
С меня стянули тень печали
И обезвредили мигрень.

Мужчина с сединой, прилюдно,
Иглу вставляет в поясницу.
Вставляет шуточки попутно,
Заставив медсестру смутиться.

И на столе по тёплой коже,
Отекшим зáмерзшим ногам,
Наносят жидкость цветом схожей
С миндальным кофе по утрам.

И все что находилось ниже,
Ломящей девичьей груди,
Осталось разом за нависшей,
Тончайшей шторкой впереди.

Хирурга скальпель мягко входит,
Без боли и препятствий давит.
Он как художник кистью водит.
Вот только холст всегда дырявит.

Спустя какие-то мгновенья
Мне слышится протяжный крик.
И чувство умиротворения
Всё заполняет в этот миг.

Но ускользает вдруг из взора,
Твой тонкий хрупкий силуэт.
Мы встретимся с тобою скоро,
И будем вместе сотню лет.

Вот родилась ты с снегирями,
С игрой в снежки знакомой с детства,
С метелью, с пёстрыми огнями
И с ледяным дыханьем леса.

Ты родилась в сочельник светлый,
С медовой сладкою кутьёй,
С раздольной песней недопетой
И с яркой первою звездой.