Часть 4.

Доченьку решили похоронить рядом с дедушкой мужа. Мы все приехали на кладбище раньше. Но там прошел сильнейший дождь и мы застряли на машине. До места шли пешком. Я была уверенна, что мой папа не проедет по этой грязи на Солярисе. Но он каким то чудом смог.
Дальше опять все как в тумане. Помню как с заднего сидения машины, ритуальщики достают малюсенький гробик, оббитый зефирно- розовой тканью. Ставят его на табуретки и отходят. Мой голос как будто не мой, спрашивающий "А почему не открыли?". Помню панику в тот момент. Я хотела ее увидеть хотя бы ещё раз, мне казалось, что совершенно не помню как она выглядит. Ритуальщики переглядываются и переспрашивают. Мы даём добро. Они открывают гробик.
Нет. Я не забыла как она выглядит. Она выглядила точно так же, какой я ее видела. Лежала, в своем розовом конверте с огромным бантом. Именно так мы должны были забирать ее из роддома на выписку. Такая маленькая и такая красивая, я даже не думала, что у нас с мужем может получиться такая красивая девочка. На мужа было страшно смотреть. Я никогда не видела, что бы он так плакал, даже когда умер его дедушка, который заменил ему отца, таких эмоций не было. Не знаю как вели себя остальные. На тот момент были только я, муж и наша дочь. Помню только, что кто то из родственников пытался засунуть в гробик какую то игрушку и тут Муж спросил у меня "где игрушка?". И я побежала доставать из сумки того самого зайку который лежал и ждал ее в кроватке. Мы положили ей с собой игрушку-сплюшку и сосочку. Я совершенно не боялась трогать ее и целовать в лобик. Хотя раньше жутко боялась похорон. Мы попрощались, дальше все как положено на обычных похоронах.

Никогда не забуду слова мужа когда все ушли и мы остались одни на могилке "Я конечно обещал деду внуков, ну не так же..."
Потом мы были два дня у родителей. Все старались друг друга поддерживать и не показывать как всем тяжело. Я тоже старалась не показывать родителям как мне больно, потому что им было бы ещё больнее.
Затем мы вернулись, так как мне в пятницу нужно было снимать швы. И опять идти в Ниап. Туда откуда я так спешила сбежать. Муж боиться отпускать меня туда одну и ездит со мной. И дома со мной сидит до сих пор, на работу не выходит. Я ему очень благодарна за это. С ним мне легче. Мы все с ним обсуждаем. Делимся своей болью друг с другом. Он боится, что у меня начнется депрессия. Я стараюсь держаться ради него и старшей дочи. Она в первый класс идёт в этом году, с сентября забот у меня будет достаточно. Но пока я понемногу ковыряю стену.

Я установила себе срок. Один месяц. Один месяц для того, что бы меня не трогали с нравоучениями и никто ни за что мне не предъявлял. В этот месяц я делаю, что хочу и ничем никому не обязана. В этом месяце я буду размазней, буду плакать когда мне хочется. Перебирать детские вещи, что бы моя боль выходила из меня. Я готовлю еду когда хочу и убираюсь когда хочу и мне никто не говорит и слова за это. Муж гуляет с дочкой, собакой и приносит домой еду из магазина и кулинарных лавок. Делает мне перевязки и уколы. Ездит везде со мной будь то МФЦ или в школу подавать заявление в первый класс. Молча моет посуду и постоянно со мной разговаривает и заставляет меня выговариваться.
Через месяц я возьму себя в руки, обещаю. Но сейчас мне нужно именно это, пережить эту боль. Пропустить все через себя. Сейчас испытать все по максимуму, что бы потом стало легче. Перестать винить себя в случившемся и перестать чувствовать себя неполноценной, потому что не смогла нормально родить ребенка.

Знаю слишком много текста. Но сегодня ровно 9 дней как не стало нашей малютки. Весь день сегодня я это писала и сейчас как то стало немного легче. Вспоминая все это я и плакала и улыбалась.

Хочу оставить это здесь. В память о нашей любимой девочке Машеньке. Спи спокойно наша принцесса. Мягких тебе облачков. Для нас с папой ты всегда будешь в нашей памяти, нашей маленькой криветочкой...