Я был тронут смирением и кротостью, которыми были налиты её глаза, и уменьем постоянно молчать — редкий талант, который я ставлю в женщине выше всех артистических талантов.
Это было недалёкое ограниченное, но полное правды и искренности существо.
⠀
За всё время своего существования она не сказала сознательно ни одного слова лжи, не сделала ни одного фальшивого движения: когда нужно было плакать, она плакала, когда нужно было смеяться, она смеялась, не стесняясь ни местом, ни временем.
Была естественна, как глупый, молодой барашек.
⠀
Сила кошачьей любви вошла в поговорку, но, держу пари на что хотите, ни одна кошка не любила так своего кота, как любила меня эта крошечная женщина.
⠀
Целые дни, от утра до вечера, она неотступно ходила за мной и, не отрывая глаз, глядела мне в лицо, словно на моём лбу были написаны ноты, по которым она дышала, двигалась, говорила…
Дни и часы, в которые её большие глаза не видали меня, считались безвозвратно потерянными, вычеркнутыми из книги жизни.
Глядела она на меня молча, восторгаясь, изумляясь…
Ночью, когда я храпел, как последний лентяй, она, если спала, то видела меня во сне, если же ей удавалось отогнать от себя сон, стояла в углу и молилась.
Если бы я был романистом, то непременно постарался бы узнать, из каких слов и выражений состоят молитвы, которые любящие жёны в часы мрака шлют к небу за своих мужей. Чего они хотят и чего просят? Воображаю, сколько логики в этих молитвах.
Ни у Тестова, ни в Ново-Московском никогда не едал я того, что умели приготовлять её пальчики.
Пересоленный суп она ставила на высоту смертного греха, а в пережаренном бифстексе видела деморализацию своих маленьких нравов.
Подозрение, что я голоден или недоволен кушаньем, было для неё одним из ужасных страданий…
Но ничто не повергало её в такое горе, как мои недуги. Когда я кашлял или делал вид, что у меня расстроен желудок, она, бледная, с холодным потом на лбу, ходила из угла в угол и ломала пальцы…
Моё самое недолгое отсутствие заставляло её думать, что я задавлен конкой, свалился с моста в реку, умер от удара… и сколько мучительных секунд сидит в её памяти!
Когда я возвращался домой и, благодушествуя, располагался на диване с романом Габорио, никакие ругательства, ни даже пинки не избавляли меня от глупого компресса на голову, тёплого ватного одеяла и стакана липового чая!
⠀
Золотая муха только тогда ласкает взор и приятна, когда она летает перед вашими глазами минуту, другую и… потом улетает в пространство, но если же она начнёт гулять по вашему лбу, щекотать лапками ваши щеки, залезать в нос — и всё это неотступно, не обращая никакого внимания на ваши отмахивания, то вы, в конце концов, стараетесь поймать её и лишить способности надоедать.
⠀
Жена моя была именно такой мухой.
Это вечное заглядывание в мои глаза, этот постоянный надзор за моим аппетитом, неуклонное преследование моих насморков, кашля, лёгкой головной боли, заездили меня.
В конце концов я не вынес…
Да и к тому же её любовь ко мне была её страданием. Вечное молчание и голубиная кротость её глаз говорили за её беззащитность.
⠀
Я отравил её…

Скопировано.