Синдром последней черешни: любовь и чувство вины мам

"Синдром последней черешни"

Когда я родилась 35 лет назад в предперестроечном Советском Союзе, маму пришла навестить в роддоме её тётка Ольга Павловна, по тем временам небывалая модница и красавица. Бездетная. Она принесла маме гостинец — кулёк спелой черешни.
— Можно-можно, пока молоко не пришло, — дружелюбно сказала медсестра.
Мама, крошечная, юная, только что родившая и страшно голодная, принялась уплетать черешню, а тётка вдруг с глубокой грустью произнесла:
— Ешь, детка, ешь, в каком-то смысле это твоя последняя черешня.
— Да ладно, тётушка, откормлю и снова можно будет, — весело ответила мама.
— Дело не в этом. Теперь ты мать. Каждый вкусный кусок, который у тебя есть, будет уже не совсем твой. Ты захочешь всегда пихнуть его ребёнку.
Мама рассказала мне эту историю только однажды, когда я сама была беременна старшей дочкой. Теперь я вспоминаю её каждый раз, когда в Москве появляется черешня. Сколько себя помню, мама всегда несла мне первые ягоды, даже если везти далеко, даже если это её кто-то угостил. Со всех вечеринок и банкетов приносила мне в салфетке всё, что могла унести: конфету, пирожок, дефицитный персик, интересную мармеладку, кофейную жвачку.
— Кусок в горло не лезет, — объясняла мама. — Я тут осетрину ем, а как же вы с Машей? А как вам было бы вкусно, если бы вы тоже ели…
Мама покупала мне книжки, которых не было у неё в детстве. Тащила меня с собой на выставку, чтобы я, четырёхлетняя, тоже могла увидеть Кандинского и Шагала. Брала меня с собой на море, плевать, что уже ноябрь и место в купе всего одно. Будила меня ночью, чтобы показать огромные южные звёзды.
У нас в семье это назвали «синдром последней черешни». Он прекрасен и ужасен. Прекрасен потому, что он позволяет растить самых счастливых детей на свете (как мы с сестрой), и ещё он связан с таким острым чувством любви, что кажется, сердце сейчас разорвётся. А ужасен потому, что твоя, по-настоящему твоя черешня, действительно, осталась в далёком прошлом, и твоё сердце всегда не на месте. Ты боишься недодать, недодарить, не разделить какое-нибудь удовольствие с ребёнком.
Обожаю мамину тётку, которая и после той черешни приезжала в гости и привозила два кулька чего угодно — мне и маме. «У ребёнка должна быть здоровая мать», — приговаривала она, следя, чтобы мама не запихала мне в рот угощения из своего кулька, подливая ей какао, отправляя на концерт, отпуская куда угодно, развеяться и побыть себе хозяйкой.
Не знаю, страдала ли тётка от своей бездетности, но она была права, как ни одна мать: у каждой мамы независимо ни от чего должна всегда оставаться в жизни радость, которую она со спокойной душой ни с кем не делит. Спокойно наслаждается чем угодно, понимая, что у детей точно всё есть — или будет, когда придёт пора.
Каждая мама с синдромом последней черешни должна хотя бы раз в году купить себе мороженое и съесть его, не вспоминая о ребёнке. Поехать в отпуск без детей — и без угрызений совести. Погулять по парку и прокатиться на карусели, потому что ей этого сейчас захотелось, а не за компанию и не ради детей.
У ребёнка должна быть здоровая мать…