Большая маленькая дочь

Про взрослую дочь (автора не знаю, но очень по душе пришлось):

«Однажды вдруг оказывается, что маленькая любимая девочка уже совсем не маленькая. Не знаю, у кого как, но я четко помню момент этого открытия: большая!

Выросли маленькие любимые ножки, и она теперь примеряет у зеркала мои туфли не из озорства, а деловито: годятся, не годятся. Выросли некогда пухлые ручки и стали длинными и красивыми. Выросла вся, мы скоро будем одного роста, потом она, судя по всему, меня перерастет, но пока мне чрезвычайно удобно ходить с ней в обнимку.

Исчезло круглое детское пузо, да и вообще начало расти там, вытягиваться здесь, и в лице уже проглядывает не девочка, а будущая красивая молодая женщина, особенно в вечерних сумерках, когда мы еще лежим рядом и шепотом ведем самые важные за день разговоры.

И когда я все это увидела, я вдруг поняла: я вряд ли когда-нибудь смогу поднять ее на руки, а если смогу, это уже будет выглядеть глупо.

И она больше не болтает ногами за столом, что всегда так раздражало, потому что ноги твердо стоят на полу. И если она сядет ко мне на колени, у меня, скорее всего, отвалятся колени.

Я была к этому не готова (вечно я ни к чему не готова). До этого у меня была маленькая золотистая девочка, которая вся умещалась в моих руках, когда я ее обнимала; она смешно ходила, у нее были круглые пальцы-горошинки на ногах, и ее русая макушка торчала где-то на уровне моей талии. И естественно, я внутренне предполагала, что так будет всегда, хотя и вдела, что она растет и растет. И вот.

Когда я стала постоянно замечать признаки заканчивающегося детства, мне сделалось немного грустно, немного тревожно, немного непривычно и странно. И я стала думать: она теперь другая. Наверное, с ней надо по-другому. Но как? У меня еще никогда не было взрослых дочерей. Стыдно сказать – я испытывала что-то вроде неловкости, неестественности рядом с ней…Таращила глаза. Качала головой. И даже, кажется, всплескивала руками.

Это быстро и легко прекратилось.

Однажды вечером она пришла заплаканная: ей мерещились какие-то кошмары, я обняла ее, такую большую, и она затихла. А наутро она поссорилась с младшей сестрой из-за какой-то веревочки. А спустя 15 минут она же, свисая вниз головой со спинки дивана, читала вслух этой самой младшей сестре стихи Ренаты Мухи и хохотала вместе с ней.

И я поняла: нет, она еще маленькая. У меня еще есть время подержать ее на коленях (и пусть они отвалятся), потому что она этого хочет. Для нее еще самое большое переживание – ночные сны.

Я еще могу ее утешить, просто обняв. Она уже пахнет взрослой, выглядит как взрослая, но пока еще все-таки маленькая. И надеюсь, в чем-то останется для меня всегда маленькой.

Просто она теперь большая маленькая, вот и все…»