Когда умер мой папа, бизнесмен. В 90 у нас отобрали его бизнес, нам угрожали каждый день, нечего было есть и негде жить, мы не могли приходить домой, а мою сестру которой было 18, украли, и неделю держали и угрожали нам. Несмотря на это мама увозила меня 8 летнюю к знакомым и вырезала снежинки. Я не видела ни слез ни паники. Даже когда сестра вернулась вся избитая как кусок мяса, они я думала что она упала, и каждый день смеялась что она ходит криво. Все это продолжалось 3 года, но у меня было детство, дом для барби из картонной коробки с настоящими обоями, сушенные яблоки которые мы на коляске везли с заброшенных дач и до ночи надевали на нитку, суп из крапивы и варенье из одуванчиков.
Девочки, мамочки. Держитесь. У детей есть только мы. Живите, дышите, верьте! Что бы ваши детки жили!
Це не зовсім так. Сидячи в телефонах, на офіційних каналах, ми отримаємо актуальну інформацію. І поширюємо її, якщо комусь потрібна допомога, якщо потрібно знайти диверсантів, якщо треба знищувати мітки. Це наш фронт. І він також має значення.