Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с

трех лет твердить: "Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не

должен быть юристом. Это не важно, кем ты станешь, когда вырастешь.

Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором?

Пожалуйста!

Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий клоун с

подтеками грима на лице и скажет: "Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в

торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама,

когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты

хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с

пацанами?"

А я скажу: "Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить

на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами".

А он

скажет: "Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог

ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь" - и разотрет грязным

рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно

и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые

ищут виноватых. И если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот".

Он скажет "ах" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется

примерно пять лет.

Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот.

Буду ему с трех лет твердить: "Не будь идиотом, Владик, думай о

будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть

оператором колл-центра".

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий

программист с глубокими морщинами на лице и скажет: "Мама! Мне

тридцать лет. Я работаю в «Гугл». Я впахиваю двадцать часов в сутки,

мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что

хорошая работа сделает меня счастливым?

Чего ты добивалась мама, когда заставляла меня учить математику?"

А я скажу: "Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее

образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой". А

он скажет: "А нахрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я

иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы.

Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь", - и

потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на

него внимательно и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей:

одни живут, а вторые все время жалуются. И если ты этого не понимаешь,

значит ты идиот".

Он скажет "ох" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется

примерно пять лет.

Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот.

Буду ему с трех лет твердить: "Я тут не для того, чтобы что-то

твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой,

спроси у него, я не хочу быть снова крайней".

И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный, лысеющий

режиссер со среднерусской тоской в глазах и скажет: "Мама! Мне

тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания,

мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о

тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не

высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?".

А я скажу: "Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто

любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа". А он скажет: "А

нахрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь

добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов

отдать все лишь бы хоть раз, хоть раз, понять, что ты думаешь обо мне.

Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь",

- и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него

внимательно и скажу: "Значит так. В мире есть два типа людей: одни

живут, а вторые все время чего-то ждут. И если ты этого не понимаешь,

значит ты идиот".

Он скажет "ах" и упадет в обморок. На психотерапию потребуется

примерно пять лет.

Светлана Хмель