«Тебе не пардаю»
Рынок в станице Сунженской. Стоит шум, гам. Люди ходят по рядам торговцев, смотрят, щупают, примеряют, торгуются... Кое-кто пришёл с надеждой встретить знакомых или узнать новости. На рынке они (новости) появляются первыми.
Среди покупателей и мы с двоюродным братом. Ищем тёплые носки и прочную обувь. Война, 96 год... На войне не до красоты. Тут срабатывает другой принцип - надёжность, практичность и прочность.
Подходим к бабульке, торгующей у входа, говорим слова приветствия, она отвечает и тут же спрашивает, окидывая нас опытным взглядом: - Вам конечно тёплые вещи? - Да, Нана. Носки и хорошую обувь. - Носки вот здесь посмотрите, а обувь я сейчас принесу, - говорит она и уходит за фанерную перегородку. Мы смотрим носки, выбираем складываем их в стопку и тут слышим позади нас шум. Оборачиваемся и видим БТР, сверху как сахар облепливают мухи, набитый военными.
Они хорошо вооружены, в масках, бронежилетах и... ничего хорошего это не сулит... Но уходить нам некуда и мы делаем вид, что обычные покупатели.
В это время из-за перегородки показывается бабулька с коробками в которых высокие берцы... Но увидев русских, она тут же несёт их назад и появляется уже со стопкой тёплых разноцветных носков - Вот здесь посмотри - говорит она и кладёт товар перед нами.
В это время с БТРа спрыгивает один из вояк и быстро движется в нашу сторону. Рынок замер. Мы делаем вид, что рассматриваем товар и не оборачиваемся.
Вояка подходит и, не глядя на нас, бросает бабульке - Здорова мамаша. Мне бы носки... Пар ... ну ... десять.
На нас он не смотрит, разглядывая носки и остальной товар, лезет в карман и достаёт кипу денег... Потом, также ни на кого не глядя, начинает отбирать нужные ему носки и откладывать их в сторону... И тут раздаётся грозный голос - Какой я тебе мамаш? Нет носки. Не пардаю!
- Как нет? Вот же,... их навалом! - удивляется вояка и слышит в ответ - Носки дургим ест. Тебе не пардаю! - С этими словами бабулька, сгребает весь товар с прилавка и бросает куда-то вниз, под ноги... - Иды отсуда. Тебе не пардам! Себе дамой ежай. Там той носки - заканчивает она.
Вояка растерялся... Постоял немного... Незная, что сказать, потом обернулся на окружающих... Видит, как все разглядывают с плохо скрываемой неприязнью и быстро, чуть ли бегом, возвращается к БТРу, который стоит не заглушая двигатель. С ходу запрыгивает на него, что то говорит в открытый люк и БТР уезжает... Пока БТР не скрылся, сидящие на броне вояки держат свои стволы направленными в сторону рынка.... Я приглядываюсь к бабульке и спрашиваю:
- А почему ты не продала им? ... Денег у них много. Наверное не торговались бы... Ты же не от хорошей жизни здесь стоишь? Наверное нужны деньги?
- Валлахи не нужны. От них не нужны! Пусть они ими подавятся. Я лучше вам носки подарю. А за обувь вам нужно будет платить. Я не такая богатая - добавляет она и смеётся.
За обувь, а за одно и за носки, сколько она не протестовала, мы заплатили. И, если бы были деньги, дали бы больше. У бабульки было хорошее доброе лицо, на котором выделялись выцветшие голубые глаза, а лицо, как узоры инея стекле, было покрыты морщинками. Не удержавшись, зашли за прилавок, обняли её, попрощались и пошли... Пока шёл к машине, шёл и думал - Эта бабулька вносила свой маленький вклад в общую победу. Она делала то, что было в её силах. Она не унижалась! Уехали мы с хорошим настроением и лёгкой душой. Это была наша бабулька. Полностью наша. Вся, без остатка. Когда на прощание мы спросили откуда она, ответила из Самашек.... Из дважды расстреляных...
