Сегодня вечером меня никто не встретит.

Поезд медленно остановит двигательные процессы, отключит механизмы движения. Немного робких скачков с примесью скрытой злобы – и перед глазами станет пусто. Сквозь заляпанные детскими ладошками окна ночной горизонт родного города ласково поприветствует неожиданного гостя.

Я глубоко вздохну. Пустой перрон всё чаще и чаще пугает очевидностью – меня тут не ждёт.
Проводница умело открывает двери. Громадная масса сумок, пакетов быстрыми темпами перескакивает границу железного агрегата. Кого-то ждут машины, проездные талоны, троллейбусные остановки. Пассажирам в большей степени есть куда торопиться, тёплый ужин и горячий чай терпеливо дожидаются детей, родителей или родственников. Откроется входная дверь и нахлынут улыбки, слёзы, радостные крики и возгласы. Тёплый вечер пятницы.

Нет, у меня нет никаких претензий. Я выхожу на уже опустевшую платформу и закуриваю.
Тут курится по-другому. Воздух наполнен мазутными смесями, кое-где пробивается аромат хлебного дерева. С двух сторон раскинулись строительные коробки, в одной сплошь потоки людских масс, в другой – опустевшие вагоны, не успевшие ещё выпустить человеческое тепло. Между этими ящиками скопления – такая ненужная я. Впускаю-выпускаю дым, прячу пальцы в карманах, смотрю по сторонам без какой-либо очевидной цели.

Где-то вдалеке, в гуще полуночного тумана, горят и загораются лампочки-огни. Сегодня они одни меня встречают. И это уже не столь обидно, ощущать чьё-то присутствие.
Телефон пуст. Ни пропущенных звонков, ни непрочитанных сообщений. Сегодня здесь на этом месте в точное время меня нет. Я есть в тёплой квартире на Янки Лучины, за сотни километров от того, где я сейчас. Нас двое: реальная точка тут и нереальная точка там. Для меня настоящее перед вагоном номер одиннадцать, а для них оно, возможно, на заснеженной остановке, перед кассой магазина, у закрытой двери. Перемещение из одного места в другое без объяснений и предупреждений рождает всю написанную мною чушь: перестань морочить людям головы!

А я стою и жду. Вечерний город, где ты провёл миллиарды числительных минут, дышит и дышит жизнью знакомо – незнакомых квартир. Какая-то квартира уже зашторилась, избавилась от ночных телепередач, укутала пятиклассницу добрыми сновидениями, покормила орущего кота. В другой части лестничного пролёта жизнь за дверью номер сто пять только начинается. Алкоголь заполняет головы и руки, разрисовывает обои антифашистскими вырезками, целует уже привлекательных девочек в модных олимпийках. И часы только следуют своей инструкции: не сбиваться, не сбиваться, не сбиваться.
Кто-то мне однажды сказал: « Знаешь, а я вот завидую тебе. Если жизнь не заладится здесь, в городе с сеткой метрополитена, ты всегда сможешь вернуться назад, убежать, начать всё сначала. А я не смогу так».

Может, это и есть правда. Пытаться реализовать своё «что-то» вдалеке от дома и знать, что место, где можно просто жить, непридуманно.
Огни железной дороги никуда не делись. Всё также вереницей распластались на стыке темноты и движения. Что ж, пусть отдыхают. А я, пожалуй, пойду.
Ночь деспотично заполняет городские коробки.