ПИСЬМО КАЖДОЙ МАМЕ, У КОТОРОЙ СЕГОДНЯ БЫЛ ТРУДНЫЙ ДЕНЬ

Вот уже два года, ночь за ночью, я сижу и мурлычу одни и те же песенки в ожидании, что скоро мой ребенок заснет. Та же мелодия, тот же темп, те же нежные похлопывания по спинке… «Спи, милая, — повторяю я снова и снова, поднимая одну за другой пустышки, которые дочка то и дело выплевывает. — Спи, родная». Слова произносятся словно сами по себе, спокойной рутиной, к которой я уже настолько привыкла, что начинает казаться, будто она никогда не закончится. 

Но я знаю, что закончится. Как знаю и то, что когда закончится один, начнется другой день сурка — без ночных кормлений и убаюкиваний, но с другими ежедневными заботами. Но меня он не будет бесить и расстраивать, потому что я знаю, в чем сила маминого дня сурка. Без этого знания легко впасть в депрессию, разочароваться в браке и материнстве, потерять себя и смысл жизни. Однажды со мной это почти случилось. Когда я родила первого ребенка...

Однообразие родительских будней накрывает с головой того родителя, который все время находится дома. Я жутко завидовала мужу, который каждое утро уходил на работу и получал больше эмоций, впечатлений, признаний своей значимости и благодарности за работу, чем я. Пребывание в социуме для нашей психики всегда полезнее, чем вынужденная изоляция. Родитель же, который в течение дня не видит никого, кроме своего беспомощного ребенка, и не делает ничего, кроме обслуживания нужд беспомощного ребенка, спустя буквально несколько месяцев такого утомительного однообразия начинает дичать. 

Через полгода бессонных ночей, круговорота сцеживаний, купаний, тасканий тяжелой коляски, бесконечной смены памперсов мне было уже все равно, какого цвета на мне волосы и одежда. Еще через полгода такой жизни я стала задаваться вопросом, а стоило ли мое материнство двух красных дипломов, которые теперь пылятся на антресолях. Мне хотелось повернуть время вспять и выбрать тот путь, от которого я отказалась, когда приняла решение рожать. Тот путь, на котором я чувствовала себя ценной и значимой, занималась любимым делом. Молодой же матерью я чувствовала себя невидимой, уставшей, неинтересной и потерянной. Счастье казалось призраком, умершим насильственной смертью, и депрессия уже по-дружески подсовывала мне кексы с наказом забыть про абонемент в фитнес-клуб.  

В то лето я наконец-то смогла доехать в гости к своей старшей сестре, у которой не была уже лет пять, потому что ведь всегда некогда: сначала работа, потом сложная беременность, сложные роды, сложный ребенок… 

Деревня, в которой живет моя сестра, самая настоящая, как из книжки. Дома не запираются, все заходят в гости друг к другу, не стучась. А дети бегают по траве и песку босиком. Детей у сестры трое, постоянной работы нет, муж работает всем, чем может. Для полного счастья корова, телята, свиньи, полный двор кур и гусей. В доме русская печка, а за домом — большущий огород, до самой реки…

Глазами, полными ужаса, я смотрела на быт своей сестры и жалела ее больше, чем себя. Мои городские заботы и проблемы разом померкли на ее фоне. То и дело я пыталась выразить ей свое сочувствие, пока она меня не осекла: «Да за что ж ты меня жалеешь-то, дурында?». «Ну как же, такой большой физический труд! Отдыха совсем нет. Книжку некогда почитать, телевизор посмотреть, позагорать на пляже… Все бегаешь, делаешь, готовишь, стираешь, убираешь, коров доишь, свиней кормишь, огород! Да это ж ад, а не жизнь!». А сестра ходит да смеется. «А это, милая, что ты от жизни хочешь, то и получаешь. Ну или не получаешь. Хочешь вечного отдыха — его тебе всегда будет мало. А хочешь радости — найдешь ее и в огороде, и в засолке огурцов, и в кормлении телят. Никто ж не заставляет нас так работать. Да просто нам в радость». 

Что за радость такая странная от тяжелого физического труда? К вечеру ног не чувствуешь, чему тут радоваться? Но пожив в ее доме, ее жизнью буквально полмесяца, я всё поняла и всё вспомнила… 

То и дело моя старшая племянница обращалась к матери: мама, а помнишь, как много цыпляток было в прошлом году, как мы их кормили? а Звездочку помнишь, как мы ее выхаживали? а какой большой подсолнух вырастили, помнишь? на всю улицу хватило! а как за травой на телеге ездили, помнишь? а в этом году волнушки пойдем собирать? а опята как в прошлом году в трехлитровые банки закатаем? а половички из футболок ткать будем?.. Сестра улыбалась, смеялась и трепала ее выгоревшие на солнце кудри, целовала ее чумазые веснушки.

Как наша мама когда-то. Когда мы подбегали к ней перепачканные землей, на бегу хватали черствую краюшку хлеба, тертую чесноком, чтобы бежать через огороды к реке встречать коров… Когда осенним утром не хотели вставать в школу, когда ели гладко намазанные маслом и политые вареньем бутерброды… Когда возвращались с морозной улицы, с колтунами льда на штанах и варежках, замерзшие, но довольные…

Мы с сестрой тоже сотканы из воспоминаний, которые дарила нам мама. У нее тоже был свой день сурка, она тоже уставала, крутилась как белка в колесе, но не жаловалась ни на что, и потому мы даже не думали, что жизнь трудна. Она радовалась простым вещам, и мы радовались. Моя сестра поняла, как ткать эту нежную и важную ткань воспоминаний из детства. А я — нет.

…Через два года у меня родилась дочка. Повторились бессоные ночи, колики, плохой аппетит, тяжелые коляски, бесконечно собирающиеся игрушки, стирающиеся вещи и моющаяся посуда. Все повторилось, все было тем же. Кроме меня. Я больше не чувствовала себя пустым местом, вечно уставшей от круговорота забот. Наоборот, я чувствовала себя очень важной. Самой важной. Я знала, что я тот человек, который незаметными касаниями создает воспоминания детства. Что именно в них будет — улыбка мамы и уютный дом или тревога от хмурого вида родителя — выбирать мне. Это для меня вечернее мытье посуды всегда одинаковое, а для сына рядышком это каждый раз новый разговор, новый рисунок, новая история и новое воспоминание обо мне. Каждый день с момента пробуждения и до самого сна я делаю самую важную работу — создаю его будущую жизнь, полную хороших воспоминаний из прошлого. Когда подрастет дочка, ее память о детстве тоже будет наполнена хорошими днями.
Сестре я тогда написала письмо. Могла бы и позвонить. Но только бумага сохранит мои слова лучше. «Я знаю, что тебе бывает трудно, я знаю, что иногда ты опускаешь руки от усталости и беспомощности, я знаю, что ты никому этого не показываешь… Знай и ты, что в эти минуты я восхищаюсь тобой и учусь у тебя. Ты не только хорошая мать. Ты лучшая сестра на свете. Ты сумела сберечь то, чему нас учила наша мама. Сберечь и напомнить мне о главном — мы самые важные люди в жизни наших детей, от которых зависит, насколько они будут счастливыми. И поэтому у нас нет бесполезных дней. Каждый важен. И сегодняшний тоже»…        
 
— Виктория Дранишникова