Незнаю, это тяжело смотреть как страдает твоя мама. С моим отцом происходит что то не понятное. Он не следит за своим языком, оскорбляет всех, кроме меня. Просто не приезжаю домой. Сестре орал ты мне не дочь, братьям говорил плохие слова. В общем живёт он для себя, у него куча машин, он все для них покупает. Маме моей 44 года, а выглядит на 60. У нее выпали почти все зубы, она не улыбается, у нее аллергия на солнце, проблемы по женской части. Он ее доводит, постоянно, я из-за работы сорваться тоже не могу. Как мне больно слышать мамин голос, я незнаю что делать. Просто незнаю. Я не жду совета, мне просто хочется выговориться. Года два назад при ссоре, он и меня затронул и я ему тогда сказала "Не дай бог мамы не станет, я тебя в жизни не прощу и отвернусь".
Как же хочется, чтобы просто твоя мама была счастлива. Просто счастлива
Не знала, советую прочитать👌🏻
Почему они не уходят?
Вы, наверное, тоже не раз наблюдали во всяких сообществах, как люди массово пишут любому, застрявшему в дисфункциональных отношениях: «Бежать, теряя тапки!» или «Хотели бы — давно бы ушли», или еще что-нибудь такое же решительное и бескомпромиссное.
Ну, действительно, странно же — оставаться там, где плохо и мучают. Почему они не уходят?
А вот почему, оказывается. Бессер ван дер Колк пишет, что в 1984 году в рамках курса лекций Американского колледжа нейропсихофармакологии (АКНП) познакомился с любопытной презентацией Стивена Майера и Мартина Селигмана (Колорадский и Пенсильванский университеты соответственно). Эти два товарища изучали реакцию собак на так называемый «неотвратимый шок» — собак методически били электрошоком какое-то время, а потом открывали клетки. Собаки из контрольной группы, которых не мучали, тут же разбегались кто куда. А вот собаки, которых мучали, оставались лежать там, где лежали (физически двигаться они могли, но морально были сломлены). «Они просто лежали там, скулили и гадили».
Соответственно, вывод, который он делает: «Одной только возможности спастись, как оказалось, было недостаточно, чтобы пережившие психологическую травму животные — или люди — выбрали путь к свободе. Подобно собакам Майера и Селигмана, многие травмированные люди попросту сдаются. Вместо того чтобы экспериментировать с новыми вариантами, они остаются в плену хорошо знакомого им страха».
Ван дер Колк обнаружил, что реакция на стресс у его травмированных пациентов была нарушена так же, как и у собак Майера и Селигмана: штука в том, что уровень кортизола (гормона стресса) у людей с ПТСР понижается, а поскольку именно он дает мозгу сигнал, что опасность миновала и можно уже не реагировать на стресс, люди с ПТСР не получают этого сигнала, когда все позади, а продолжают и далее пребывать в состоянии повышенного возбуждения и паники, как будто все осталось по-прежнему.
Как и в случае с собаками, их система не может вернуться в нормальное состояние естественным образом. И поэтому им нужна помощь со стороны.
Нужен кто-то, кто вытащит их из клетки и, таким образом, даст возможность пережить новый опыт — опыт освобождения.