История родов. Часть 3.

Когда глаза снова распахнулись, надо мной оказался белоснежный потолок, с квадратными лампами, как и везде тут. А вот что тут не везде, так это нависающая над изголовьем консоль, в ней монитор, от него датчик к пальцу, рукав тонометра, в вене катетер, от него тянется трубка к капельнице, это , слава Богу все, что в меня воткнуто, значит дела не такие уж и дерьмовые. Я в реанимации. Но в реанимации и малыши, в своей, новорождённой, в прозрачных пластиковых коробах, на трубках с кислородом, на зондовом питании, тоже все истыканы капельницами и датчиками. И чем быстрее я выберусь отсюда, тем скорее смогу им чем-то помочь.

-"Состояние тяжёлое, дети нестабильны. Прогнозов не даем." - отсекла врач на том конце провода.

Я мягко опустила телефон, просто смотрела вперёд и из глаз градом покатились слезы, больше ничего, ни истерик, ни всхлипов. Я пролежала так всю ночь, смотря в потолок, по обеим сторонам были лужи из слез и никаких мыслей.

Вновь и вновь пронзала боль при попытках встать, вновь и вновь шастали сестры с капельницами, обезболивающим, антибиотиками...

На следующий день мне удалось до них добраться...

-"малыши стабилизировались, мы вводили суфранктант, они дышали с помощью трубок с насыщенным кислородом сутки, затем трубки убрали, сейчас едят сами, дышат сами, скоро, надеемся, сможем перевести в "патологию", в палату интенсивной терапии."

...в "патологию"... мне значит тоже надо. Мой лечащий врач дал понять, что раньше чем шесть дней после кесарева, мне из его отделения не выбраться, а дальше он меня выпишет, хоть с малышнёй, хоть без них. Ясно. Эти дни я прожила в ожидании одной только фразы:"Да, места в патологии есть, переводим вас в палату".

Я мигом собралась и была на месте, я в палате для мам, малышня в ПИТе, совсем рядом, скоро мы будем вместе...