ЧАСТЬ 6 ДЕВЧОНКАМ ПО ПАЛАТЕ ПРИНОСИЛИ ДЕТОК , А Я БЫЛА ОДНА....

Меня привезли в палату, где лежали ещё две женщины. В этом роддоме было предусмотрено раздельное нахождение мамы и малыша. Деток приносили только на кормление.
До вечера я проспала.
В восемь часов вечера можно было сходить навестить ребёнка. Я попыталась встать, но тут же плюхнулась на кровать. Сил совсем не было. Закружилась голова.
Следующее посещение было возможно только в десять часов утра.
Метров пятьдесят по коридору до палаты интенсивной терапии дались мне с трудом. Все плыло перед глазами, сил вообще не было.
Когда я туда зашла, то увидела несколько кувезов с малышами. Один ребёнок очень сильно плакал. Из его пупка выходила тонкая трубочка. В этой крохе я узнала свою дочь. Но не была уверена,ведь я видела её всего лишь пару минут.
Я поинтересовалась у медсестры.
"Да, твоя орёт" - быстро ответила она.
Тут в палату зашёл хирург, с которым я общалась за несколько дней до этого.
"Собирайте Морозову, мы ее забираем в хирургию" - сказал он и пошёл в глубь отделения. Медсестры засуетились.
"Так, мамочка, посмотрели, выходите. Нам нужно ребёнка собрать." - деловито сказала одна из них.
Я была в полной растерянности. Посмотрела на дочь всего несколько секунд и меня уже выгоняют.
Вышла за дверь. Мне хотелось разреветься от увиденного, стало трудно дышать. Но нужно было успокоиться. Я стала ждать в коридоре.
Через минут десять вышел хирург. Он сразу подошёл ко мне и объяснил:
- Я забираю ребёнка в хирургию. Мы будем готовить её к операции. Можете позвонить вечером в реанимацию и узнать о состоянии.
- А когда будет операция? - поинтересовалась я.
- Будем смотреть по ситуации. Пока неизвестно, но как можно скорее.
И он быстро пошёл по коридору. А я, еле передвигая ногами, побрела в палату.
Вечером я позвонила в реанимацию. Там мне сказали, что нужно принести для ухода за ребёнком.
Здание детской хирургии находилось напротив роддома. Оно было очень большое, состояло из нескольких соединённых корпусов с множеством коридоров, по которым постоянно бегали врачи, родители с детьми, куча студентов и практикантов.
Кто-то подсказал мне куда нужно идти. Я увидела большую железную дверь с надписью "Посторонним вход воспрещён" и звонок.
Позвонила. Из-за двери выглянула медсестра и взяла пакет с вещами.
- Пройдите с другой стороны на первый этаж. Там вас запустят.
Я побрела к другому входу. Пришлось идти через весь корпус. Не помню как я вышла на первый этаж в какой-то закоулок, где уже никто не ходил. Рядом был чёрный вход и какая-то пустая кафешка. Железная дверь без опознавательных знаков со звонком. Я позвонила и стала ждать.
Но никто не выходил. Стоять становилось все труднее, сил ещё было очень мало. В голову начали лезть плохие мысли.
Зачем меня послали к черному входу? Почему мне не открывают дверь? И почему эта медсестра мне ни слова не сказала о состоянии дочки? Меня охватывал ужас и страх,что могло случится самое плохое и меня отправили подальше от людей, чтобы сообщить об этом.
Я звонила ещё, но никто не открывал. Потом я сообразила позвонить им по телефону.
- К вам никто не вышел? - с удивлением спросили меня на том конце. - Подождите, сейчас вас впустят.
Через пару минут дверь открыла женщина и сказала идти за ней. Помещение за дверью не было похоже на больницу. Я вошла в комнату, где стояли пару диванов и кресла, шкафы и ковровые дорожки на полу. Было очень тихо.
Женщина дала мне халат, бахилы, шапочку и маску.
В полном обмундировании я пошла в глубь тёмного коридора. Мы вошли в другую комнату с наглухо закрытыми окнами и тусклым светом. В ней тоже было очень тихо. Персонал разговаривал шёпотом.
Там стояли несколько накрытых кувезов. Меня подвели к одному из них и приоткрыли. В нем я увидела свою крошечку. Обмотанная всякими трубочками и проводами от датчиков, она мирно спала.
"Если она не плачет, значит ей не больно." - подумала тогда я.
Стало немного спокойнее. Минут пять я стояла и рассматривала её. А потом в комнату вошли двое молодых врачей.
- Вы мамочка? - сказал один из них. - Вы нам как раз нужны. Вам нужно подписать согласие на операцию.
- Хорошо. А когда она будет?
- Прямо сейчас забираем на операцию. Вечером позвоните.
Моё сердце сжалось в испуге. Я не представляла как это вообще возможно, проводить операцию на кишечнике у такой крошки, в которой всего-то два килограмма.
Быстро подписала какие-то бумаги. Врачи накрыли кувез и покатили по тёмному коридору, а я пошла на выход.
Не помню как я вышла из этого корпуса, мне не хватало воздуха, голова кружилась и совсем не оставалось сил. Я позвонила мужу и рассказала, что началась операция.
Еле дождалась семи вечера, чтобы
позвонить в реанимацию.
Там сухо ответили, что состояние стабильное и положили трубку.
Посещения были ограничены.
Через день я снова пошла в хирургию, чтобы поговорить с врачем.
Оказалось, что оперировал дочку именитый профессор семидесяти лет.
Хирург в семьдесят лет проводил такие сложные операции у новорождённых. Для меня тогда это был удивительно. Оказалось, что он всю жизнь занимался подобными случаями, написал множество работ на эту тему и внес весомый вклад в лечение пороков развития ЖКТ.
Иван Петрович (так его звали) сказал, что операция прошла успешно и прогноз благоприятный. Рассказал, что этот порок образуется на 7-8 неделе беременности, когда формируется кишечник.
Что стало причиной этому я не понимала.
Девчонкам по палате приносили деток, а я была одна. Они говорили с ними, сюсюкались, а потом обсуждали друг с другом всякие мамские темы. Я была далека от этого.. Думала только об одном: лишь бы моя крошка выкарабкалась, с остальным разберёмся.

Спасибо, что дочитали до конца!
Если вам интересно продолжение, подписывайтесь на профиль, чтобы не потерять и ставьте лайк. Так я буду понимать, что стоит писать дальше.