Она случайно уронила ложку.

Звук был сильнее выстрела в тиши,

И, испугавшись, вздрогнула немножко.

Сын нервно бросил: - Мама, не спеши...

И тут взвилась змеей ее невестка,

Как будто наступила на иглу:

- Я ж говорю, что ей у нас не место,

На кухне вечно крошки на полу!

Ты знаешь, как она меня достала.

Я что, слугой быть ей должна?

Так вот, последний раз тебе сказала -

Решай сегодня - я или она.

Кричала нервно, громко, истерично

И начисто забыв о тормозах.

Опять испорчен завтрак, как обычно.

Застыли слезы хрусталем в глазах.

Сынок молчал, молчала рядом внучка,

Тот ангелок, которого она

Так много лет в своих держала ручках.

Большая стала, нянька не нужна...

В невестку же как будто бес вселился -

Кричит, бьёт в гневе кулаком об стол:

- Чтоб завтра же к ней в зал переселился!

Сын молча встал из-за стола, ушел...

Рыдания застыли в горле комом,

Она не "мама" - "бабка" и "свекровь".

Дом стал чужим, жестоким, незнакомым.

Когда же в доме умерла любовь?

Очередная ночь была бессонной,

Подушка стала мокрою от слез,

И голова гудела медным звоном:

- Зачем, сыночек, ты меня привез?

А утром сын подсел к ее постели,

Боясь взглянуть в молящие глаза,

С волнением справляясь еле-еле,

Чуть слышно, полушёпотом сказал:

- Ты, мам, пойми... Мне тоже очень трудно...

Я между вами, как меж двух огней...

А ТАМ еще к тому же многолюдно,

Тебе с людьми там станет веселей.

- Да мне, сынок, веселья-то не надо.

Мне б рядом с вами, близкими людьми,

Мне б помереть, сынок, с тобою рядом...

- Да тяжело с тобой нам, ты пойми.

У нас и так семья, дела, работа.

И жизнь у нас ведь далеко не рай.

Жене, вон, тоже отдохнуть охота,

А тут тебе сготовь и постирай.

- Ну что, сынок, коль я обузой стала,

Вези меня в тот "престарелый дом"...

Глаза прикрыв платочком, зарыдала.

А сын сглотнул застрявший в горле ком.

А через день нехитрые пожитки

Лежали в узелочках на полу.

Зачем-то дом припомнился, калитка...

А дождь стекал слезами по стеклу.

"Ну вот и все. Теперь им тут спокойней

И легче будет без обузы жить.

А я... Я видно этого достойна..."

Но ноги не хотели уходить.

А ноги стали ватными от горя,

И сердцу места не было в груди.

А сын, чтоб расставание ускорить,

На дверь кивнув, ей приказал: - Иди.

Она, за грудь держась не понарошку,

Как будто так ослабнет сердца боль:

- Давай, сынок, присядем на дорожку,

Чтоб легким путь туда был нам с тобой.

Но что дадут короткие минуты,

Коль расставанья обозначен срок?

Опередив вдруг сына почему-то,

Шагнула мама первой за порог...

...Казенный дом. Тяжелый спертый запах

Лекарств с едой и хлоркой пополам.

Вон, на диване, чей-то бывший папа,

В соседстве чьих-то тоже бывших мам.

Сын проводил с вещами до палаты,

Прощаясь, как-то сухо обронил:

- Прости меня... А будет скучновато,

Вот телефон. Возьми и позвони.

Но на прощанье все же обнял маму,

Прижал к себе, как много лет назад,

Когда еще была любимой самой.

Поцеловал и посмотрел в глаза.

А в тех глазах застыла боль разлуки,

Ее теперь ничем не исцелить.

В своих руках морщинистые руки

Он задержал, не в силах отпустить.

У мамы по щеке слеза скатилась.

- Ты сам, сынок, хоть изредка звони.

К плечу родному робко прислонилась:

- Иди, сынок, Господь тебя храни.

И вслед перекрестила троекратно.

И, опустившись тяжко на кровать,

Вдруг осознала - ей теперь обратной

Дороги к сыну больше не видать...

Дни потянулись чередою мрачной,

Похожие, как братья-близнецы.

За что конец такой ей был назначен?

За что здесь матери? За что отцы?

В тоске по сыну таяла, как свечка,

Молилась: - Господи, прости его,

Кровиночку мою, мое сердечко!

А больше мне не нужно ничего.

Возьми, Господь, мою скорее душу,

Коль не нужна я больше на Земле.

… Хранила фото сына под подушкой,

Казалось, с ним ей было спать теплей.

А сын, вернувшись из поездки дальней,

Все вспоминал про мамины глаза,

Все вспоминал ее тот взгляд печальный,

И как бежала по щеке слеза,

И запах мамин тот, неповторимый,

И пряди белых маминых волос,

И мамин голос ласковый, любимый...

- Зачем же маму я туда отвез?

Как мог забыть,что маме трудно было.

Что ей пришлось снести и пережить,

Когда она одна меня растила,

Когда пришлось ей о себе забыть.

Какой я после этого мужчина,

Раз маму не сумел я защитить?

Ту, с кем был связан прочной пуповиной,

Кто в этой жизни сможет заменить?

Наутро, не сказав жене ни слова,

Поехал снова в "престарелый дом".

- Лишь только б мамочка была здорова,

И все пойдет отныне чередом.

Теперь с нее сдувать пылинки буду,

Не дам слезинке ни одной упасть,

Давать ей буду лучшую посуду,

Еды кусочек лучший буду класть...

Вот, наконец, знакомая палатка,

На тумбочках - остывшая еда,

Пустующая мамина кроватка...

А мамы нет... Мелькнула мысль: "Беда".

И сжалось сердце в маленькую точку,

И под ногами закачался пол.

Рукой держась за стенку, по шажочку

По коридору медленно пошёл.

И чей-то голос вслед ему: - Послушай...

А по спине стекал холодный пот.

Но вдруг увидел, что навстречу с кружкой

По коридору мать его идет!

И сразу с плеч упал гнетущий камень,

И слезы счастья брызнули из глаз,

Он маму крепко обхватил руками,

А мамочка в рыданиях зашлась.

- Сынок!.. - Я, мама, за тобой вернулся,

Домой поедем, вещи собирай.

И, как бывало в детстве, улыбнулся:

- Я так решил! а ты не возражай.

… - Садись в машину, что ты в самом деле?

- Дай на прощанье им махну хоть раз...

А из окошек с завистью глядели

Им вслед десятки грустных старых глаз....

Утром свекровь прислала хмммм....