В роддоме плачущая мать, 
На вид совсем ещё девчонка. 
Кричала: «Я не буду брать, 
Хочу оставить здесь ребёнка. 
Я всё равно одна уйду. 
Ну что вы от меня хотите? 
К родителям я не пойду. Отец убьёт меня, поймите!» 
Она то плакала навзрыд, 
То вдруг на всех кричать пыталась, 
И криком прикрывая стыд, 
С ребёнком навсегда прощалась. 
Я был свидетелем случайным. Жену в больнице навещал.
А тот конфликт необычайный Хорошего не обещал. 
Когда она за дверь шагнув, Уйти пыталась от ребёнка, 
Я крикнул руку протянув: «Постой, безумная девчонка! Остановись, возьми дитя, Подумай что ты совершаешь? 
На миг свободу обретя — Покой, навеки потеряешь. 
Тебе сегодня тяжело, Ты жизненной свободы хочешь. 
И протестуешь всем назло, А что ребёнку ты пророчишь? Пророчишь серый детский дом, 
И жизнь, как в старой жуткой сказке, Ты убиваешь душу в нём, Навек лишив любви и ласки». 
Она как будто замерла. 
Немного молча постояла…
Обратно в кабинет вошла.
И словно клятву повторяла: «Прости, мой миленький, прости. Прости кровиночка родная, Что мамка подлая такая, 
Хотела от тебя уйти». 
И, оглянувшись на меня, 
С какой-то новой, доброй силой, 
Взяла на руки малыша — И стала женственной и милой. 
И я поверить захотел в её намерения благие, 
Ведь женщин не таков удел — Бросать детей. Они — другие. 
Они готовы жизнь отдать За жизнь детей, за их улыбки.
Святое это слово мать. И ей нельзя творить ошибки.
Их очень мало на земле, Тех женщин, что детей бросают.
Затем всю жизнь живут во зле 
И с этим грузом умирают. 
Я заклинаю матерей, 
И всех отцов я заклинаю: 
Не смейте оставлять детей! — 
Их слёзы камень прожигают!