Ч5.
Я звоню мужу и прошу привести завтра батюшку.
Муж на телефоне и с неонатологом, и с заведующим, знает больше меня. Но не рассказывает мне практически ничего, как и врачи.
Ей не хуже, это уже хорошо - слышу я каждые три часа. Ночью приходить не разрешили, в 12 ночи и аж в 6 утра. На каждое кормление я сцеживаюсь, в ночь я цежу два шприца, не хочу, чтобы кормили смесью, ведь мое молоко - это единственное, что могу ей дать. Ни объятий, ни поцелуев..только разговариваю с ней, рассказываю, как ее все ждут, кккой у нее братик, папа, бабушка..
8 февраля в 12 ночи я сорвалась.
Рыдала возле кювеза. Молча, но медсестричка заметила. И сказала, что здесь не плачут. Здесь поддерживают своих деток, поют им, разговаривают.
Разрешила мне погладить дочку и поменять ей подгузник. А еще сказала, что могу кормить ее сама, показала как зонд зажимать.
Отвлекла меня, приободрила.
Мне же никто там не говорил, что всё будет хорошо.
И я это понимаю, потому что с острым сепсисом, пневмонией, кровоизлияниями и неработающим сердцем кто возьмет на себя смелость сказать, что все обойдется, нужно только потерпеть?
Дай Бог здоровья той медсестре, которая поверила в нашу дочку.
На вторые сутки жизни она отекла сильно, грудка и животик были как подушка. Ресниц и глаз вообще не было видно.
На следующий день муж пришел с батюшкой.
Это было около 4х вечера.
Их одели в халаты и провели в реанимацию.
По глазам мужа я видела насколько он в шоке от увиденного.
Батюшка стал читать молитву, а я опять плакала. И муж плакал. Первый раз я видела его слезы.
Машина дышала за дочку, препараты заставляли сердце биться, а остальные органы работать, но теперь у нее появился Ангел Хранитель. Всё должно быть хорошо.
После обряда я даже не решилась обнять мужа, поблагодарила батюшку и убежала в палату.
Там дала волю слезам. Уснула.
Проснулась, на душе легче.
Жила я в ритме кормления. За полчаса до времени идти к дочке я начинала сцеживаться. Муж привез молокоотсос и стерилизатор, дело пошло легче.
Руки на третий день уже разъел антисептик, никакой крем не помогал.
Что о моем самочувствии, то я не чувствовала боли. Только вставать было тяжко, сердце заходилось. А так... Об операции напоминал только обход врачей по утрам и осмотр шва. Не носила бандаж, мыться разрешили на вторые сутки.
По сравнению с первым кс сейчас я уже чувствовала себя физически хорошо.
Говорить я ни с кем не могла.
Мне названивала мой участковый гинеколог, расспрашивала о диагнозах дочки и о прогнозах. Перестала брать трубки от неё.