Нахохлилось лихолетье. Проснёшься, а день - судный.
И как я тебя встретила в цвету этих снов cмутных?
Ты крохотная, строчная, ты так на меня похожа,
Фарфоровая, ручная, привитая мне подкожно.
И хочется разрыдаться, и хочется возродиться,
Отринуть сродни спартанцу карающую десницу,
Назло чересчур зрячим и чересчур говорливым
Любить тебя, словно нянчить - умильно и бережливо.
Ты младше меня на вечность - на семь мотыльковых жизней.
Молчишь меня, человечишь, выуживаешь из низи.
И мне теперь не скитаться по ложным смыслам и тропам,
Где собственное мытарство глядит на меня циклопом,
Судьбу свою не сутулить, не длить в никуда ночки,
Не жить себя вхолостую... Теперь у меня - дочка.

Ты плоть от моей плоти и кровь от моей крови.
Ты светишься позолотой и хмуришь смешно брови,
Щебечешь во сне, пахнешь ванилью и марципаном...
Меня нарекут падшей, меня назовут странной.
Но что мне теперь морок, нелепой молвы клейма...
Я маленькой моей море настроила для колыбельных.

Не бойся, моя родная, мне впору венец из терний.
Я за тебя дострадаю все хворушки и потери,
Утешу тебя, подую на ранки и жар налобный,
Найду тебе, наколдую сокровища высшей пробы,
Все аленькие цветочки, хрустальные черевички...
Теперь у меня - дочка. Ворочаюсь с непривычки
И не могу насмотреться... Так до меня не любили.
Болит, набухает сердце от нежности голубиной.
Мне вскармливать тебя ею, вымаливать, словно млеком.
Я для тебя выскребаю всю душеньку по сусекам,
Я для тебя выживаю, отпрашиваюсь у смерти.
Ты стелешься кружевами... А мне за тобой поспеть бы,
Мне стать бы седым волком, тебя умыкнуть в полночь
У мира и кривотолков, сбежать от хулы гончей,
Запрятать в лесу мглистом, баюкать в еловых лапах,
Хранить твои сны и мысли от сглаза чертей патлатых,
Подлунную даль воем раскатистым оглашая...
Теперь и меня - двое. А ты... ты расти большая.


Антанариву