Нахохлилось лихолетье. Проснёшься, а день - судный.

И как я тебя встретила в цвету этих снов cмутных?

Ты крохотная, строчная, ты так на меня похожа,

Фарфоровая, ручная, привитая мне подкожно.

И хочется разрыдаться, и хочется возродиться,

Отринуть сродни спартанцу карающую десницу,

Назло чересчур зрячим и чересчур говорливым

Любить тебя, словно нянчить - умильно и бережливо.

Ты младше меня на вечность - на семь мотыльковых жизней.

Молчишь меня, человечишь, выуживаешь из низи.

И мне теперь не скитаться по ложным смыслам и тропам,

Где собственное мытарство глядит на меня циклопом,

Судьбу свою не сутулить, не длить в никуда ночки,

Не жить себя вхолостую... Теперь у меня - дочка.

Ты плоть от моей плоти и кровь от моей крови.

Ты светишься позолотой и хмуришь смешно брови,

Щебечешь во сне, пахнешь ванилью и марципаном...

Меня нарекут падшей, меня назовут странной.

Но что мне теперь морок, нелепой молвы клейма...

Я маленькой моей море настроила для колыбельных.

Не бойся, моя родная, мне впору венец из терний.

Я за тебя дострадаю все хворушки и потери,

Утешу тебя, подую на ранки и жар налобный,

Найду тебе, наколдую сокровища высшей пробы,

Все аленькие цветочки, хрустальные черевички...

Теперь у меня - дочка. Ворочаюсь с непривычки

И не могу насмотреться... Так до меня не любили.

Болит, набухает сердце от нежности голубиной.

Мне вскармливать тебя ею, вымаливать, словно млеком.

Я для тебя выскребаю всю душеньку по сусекам,

Я для тебя выживаю, отпрашиваюсь у смерти.

Ты стелешься кружевами... А мне за тобой поспеть бы,

Мне стать бы седым волком, тебя умыкнуть в полночь

У мира и кривотолков, сбежать от хулы гончей,

Запрятать в лесу мглистом, баюкать в еловых лапах,

Хранить твои сны и мысли от сглаза чертей патлатых,

Подлунную даль воем раскатистым оглашая...

Теперь и меня - двое. А ты... ты расти большая.

Антанариву