этот рассказ не закончен и абсолютно недоработан, но мысль его ясна. оставлю тут, доработаю и залью по-новой.

солнце накалило песок, по которому ровным строем шли рабы, несущие камни и брёвна. от щелчка хлыста спины их чуть выравнивались и ноги поднимались выше в шаге, но ненадолго: изнуряющая жара и жидкая похлёбка делали своё дело. путь был долог. некоторым казалось, что находятся тут сотни лет, а кому то по подсчету времени была близка вечность. кто эти мужчины, пусть старые или молодые? кто-то оказался тут по воле случая, кто-то был куплен, кто-то из них преступник, что меж смертью и рабством - выбрал рабство, о чем жалел просыпаясь и засыпая. долго шли, проходя мелкие деревеньки, где женщины прятали детей за широкими подолами джаллабий. строй нёс в себе клеймо несмываемого позора, коим наблюдатели боялись заразиться, словно чумой. на окраине одной из таких деревень маленький мальчик играл с камнями: он подталкивал их палкой, смотря, какой откатиться дальше. щурясь от белизны песка, он слегка приподнял голову и оглядел рабов. шаги их уже стихали в дали, лишь еле уловимое шуршание песка под ногами ласкало слух. мать мальчика, что пряла на мизгале шерсть, и не заметила, как тот убежал вслед за мужчинами в кандалах. этот юркий мальчуган скоро уже их нагнал и пошел рядом, махая высохшей веткой. он вскинул глаза вверх и встретил суровый взгляд одного из рабов. и взгляд этот был страшен своей пустотой. раб нёс в руках булыжник, а металл оков впился в плоть до крови. мальчик, не скрывая своего детского любопытства, осматривал раба с головы до ног, отгоняя, прилипших к свежим ранам, мух.

- я нёс этот камень десятки километров. я нёс его часами и днями, неделями. нёс его сквозь воду, дождь и пекло. нёс его под осуждающие взгляды и свист хлыста. я нёс этот камень еще задолго до того, как ты родился, мальчик. и камень этот тяжелей всех, что я когда-либо носил, ибо груз его не в руках моих, а на сердце и душе.