Часть 11. На волоске от смерти.
Считаю, что сделала большую ошибку в отношениях с мамой. Как только у меня начали появляться первые деньги, я стремилась залатать все её финансовые дыры. А также побаловать её новой одеждой, походом в кафе.
Она стала питать надежды, как её дочь станет успешной женщиной и возьмёт на содержание.
А моей большой мечтой в то время была поездка на море. Еще ни разу я не бывала заграницей, не купалась в море и не летала на самолёте. Я стала копить. Из друзей меня никто не поддержал, а одной лететь было страшновато. В то время я жила с Максимом, но уговорить его поехать в Петергоф было проблемой, чего уж говорить о другой стране. Но надо отдать ему должное, хотя сам он был самым настоящим домоседом, мне он не запрещал ничего. Мне так хотелось хоть где-то побывать, что я уже готова была ехать одна. Тогда Максим оплатил путевку маме. Вылетать мы должны были через месяц. Я думала, мама хоть что-то подкопит для отдыха. Но она полетела с 10 рублями в кошельке. С ними же она и вернулась. Тогда я не видела в этом ничего страшного, но сейчас, когда у меня растут свои дети, мне это кажется странным. Я вообще, не очень понимаю, как можно жить, чтобы в кармане не было денег на жетон метро. Сколько бы я ни зарабатывала, у меня всегда были деньги. Просто я тратила их так, чтобы они оставались. Конечно, у всех бывали ситуации, когда ну совсем нет. Я тоже попадала в такие истории, порой приходилось влезать в долги. Но ведь это не перманентное состояние. Моя же мама живёт так всю жизнь. Порой, она не может приехать к нам в гости, потому что у неё нет денег на дорогу. Хотя неделю назад ей выплатили зарплату. Впрочем, у всех свои принципы и понятия о правильности.
Когда мы познакомились, Максим не был уж очень богат, но зато был щедр. Маме очень нравилось это качество. И её совсем не смущало, например, пройтись за его счёт по магазинам. Ну да ладно.
Мой разрыв с Максимом её расстроил. Она меня уговаривала вернуться, тем более, что Андрей ей не очень нравился. У Андрея были иные представления. Он не понимал, почему я, изо всех сил старающаяся заработать, должна помогать здоровой 40калетней женщине, которая работала лишь три часа в день, даже если она моя мать. И при этом жила с мужчиной, который хоть и не имел особых богатств, но уж точно не обделял её.
Но я продолжала ежемесячно выделять маме деньги. Закоренелая привычка.
Вскоре она рассталась с мужчиной. Очередная депрессия её накрывала. Её мучила бессонница. Она снова пристрастилась к алкоголю. Но в этот раз даже больше не для удовольствия, а чтобы уснуть. С каждым месяцем становилось все хуже. Мама это тщательно скрывала. Как впоследствии я узнала, она напивалась вечером, а утром ей было так плохо, что она вызывала платного нарколога на дом и её откачивали капельницами.
Она твердила лишь, что это депрессия, но алкоголиком себя признать отказывалась. Мама считала, что алкоголь не причина, а следствие. Сложно судить, скорее это был порочный круг, из которого ей не удавалось выбраться.
Лечить её от алкоголизма было бесполезно. Мы с Андреем перебрали несколько наркологических клиник. Её откачивали, приводили в чувства, а через пару дней она снова лежала без сознания.
Тогда мы пробовали гипноз, психиатра, психолога, другого психолога. Её подсадили на транквилизаторы. Был период, когда мы держали её в изоляции. Но и этого хватало не на долго. В итоге стало ещё хуже. Мне страшно все это вспоминать. Я видела свою маму овощем, бомжом, назвать можно по-разному. Она выходила из дома в грязной одежде, летом в сапогах и шла за очередной дозой. Два раза она была в реанимации. И если честно, порой я мечтала, чтобы она умерла.
Как раз в этот период я узнаю, что беременна. Но видимо природой устроено все так, чтобы ребёнок выжил любой ценой. Я практически перестала нервничать. Попытки вытащить маму из этого ада я все реже предпринимала. Я полностью исключила материальную помощь. Её уволили с работы, и я надеялась, что отсутствие денег хоть на какое-то время её остановит. Но это было бессмысленно. У таких людей вскоре появляются "друзья".
В день своих родов я не смогла ей дозвониться. Она и после меня не поздравила. Она вообще об этом не знала. Мама лежала дома, пуская слюни на грязную подушку.
Я стала жить в ожидании, что вскоре мне позвонят соседи сообщать о скорых похоронах.
Но тут раздался звонок от мамы. Я впервые услышала её не затуманенную речь. Она сказала "Дочка, помоги!". Боже, это был шанс!
Я уже знала об одном реабилитационном центре, куда брали наркоманов и алкоголиков. Главным условием было то, что человек должен дать своё согласие. Несколько попыток отправить маму туда не заканчивались успехом. Она не собиралась ехать. Ведь этот центр - особый мир со своими правилами. Нужно было уехать на год, в глушь, где все по режиму. Где опустившиеся, но отчаянно борющиеся люди встают в одно время, а затем целый день работают. Сажают картофель, свёклу. Перебирают салат и квасят капусту. Все эти овощи вполне возможно вы ели, даже не подозревая, какая борьба стоит за ними.
Мама не хотела уезжать на столь долгий срок. Тем более, что там никто не собирался бы с ней нянчиться. Её первый вопрос был - дадут ли ей там денёчек поспать. Но работать там нужно было сразу, несмотря на своё состояние, через боль, тошноту, сонливость и усталость. Мама сомневалась. И молила об очищающей капельнице. Я понимала, что если ей станет хоть капельку легче, она откажется ехать. А сейчас это тот шанс, которым надо пользоваться. Я выдвинула ей условие, или едешь, или я тебе не дочь!
Ей было так плохо, что она была готова на все. В день приема она сидела с пакетом в руках, так как её тошнило. Но она согласилась.
Мы с Андреем как метеоры, за несколько дней собрали все необходимые от неё анализы, сделали флюорографию, подготовили документы и некоторые личные вещи. Моё состояние не передать словами, когда я усаживала маму в машину, которая увезёт её к тяпкам и лопатам...
Общаться на можно было письмами. Первый звонок был разрешён через полгода. Я боялась лишь одного, что она сбежит оттуда, как только ей станет легче....