Хочется рассказать вам про силу материнской любви и веры.

В уже достаточно далеком октябре 1994 года появилась на свет я. С врожденным гидронефрозом правой почки. Для тех, кто не знает, что это за зверь: это заболевание, вызываемое нарушением оттока мочи и сопровождающееся расширением чашечно-лоханочной системы почки.

Когда мне было 10 месяцев, мне сделали пластику почки, чтоб удалить патологический участок. Из лоханки вывели нефростому на время, чтоб обеспечить отток мочи и контролировать потенциальную непроходимость после операции.

Моей маме на тот момент было 23 года. Она полжизни уже ухаживала за своей мамой, которая тяжело болела, и теперь ей предстоял уход за малышом, которому пророчили еще не одну операцию.

Тогда только-только произошел массовый захват заложников, которых удерживали в больнице в Будённовске. ОМОН то и дело проводили рейды в больницах, чтоб удостовериться, что в них не скрываются террористы. Посещения не были запрещены, а вот оставаться ночью в больнице было нельзя, но моя мама договорилась с медсестрами, что будет убирать санузлы, процедурные кабинеты, мыть полы, да хоть что, лишь бы они разрешили ей быть со мной. Спать было негде, мама сдвигала два стула и спала рядом с кроваткой, а когда омоновцы заходили в здание, медсестры прятали ее в процедурном кабинете, закрывая его на ключ.

Однажды мама даже залезла в детскую кроватку, согнувшись в три погибели и захватив с собой шлёпки, чтоб вдруг по ним не спалили. В любой момент ее могли бы заметить и выгнать, но она быстро реагировала на сигналы медсестер. По ночам она умудрялась ухаживать не только за мной, но и за другими малышами, потому что ее сердце не выдерживало слушать детский плач. Носила их на ручках, убаюкивала, днем успокаивала мам этих малышей, чтоб они не переживали - ночью они не одни, она за ними присматривает.

Днем в больницу приходила моя бабушка, которая бежала, буквально задыхаясь из-за астмы, лишь бы помочь маме и увидеть меня, и папа, которому удавалось вырваться с работы. Мама в это время нехотя убегала на час домой, чтоб помыться, а потом снова мчалась ко мне. Иногда ей удавалось чуть отдохнуть и в больнице: медсестры меня обожали, брали на ручки и передавали по кругу по всему отделению, чтоб все могли меня потискать))

Были и дни, когда маме нужно было действовать радикально: неоднократно моя дренажная трубка забивалась, моча не выводилась, маме приходилось ртом ее высасывать из стомы, чтоб наладить отток. Только представьте себе: высасывать мочу. А она в тот момент только думала о том, как бы не допустить очередную операцию, вспоминая, как тяжело я отходила от наркоза, и как страшно было видеть маленький комочек с кучей торчащих трубок и с завязанными руками, чтоб эти трубки не сорвать. А она видела вокруг детей с таким же диагнозом, которые приходили уже на 3-5 операцию. Только и делала, что молилась, она была уверена, что это моя первая и последняя операция на почку. А бабуля привозила отвар из овса, который мне наливали в бутылочку и давали пить. Спустя некоторое время мои анализы были чисты, трубку вытащили. Когда врачи узнали, что мне давали овес, они очень похвалили маму и удивились, что сами не додумались его посоветовать. Через полтора месяца после операции меня выписали из больницы. Я попала в тот редкий случай, когда одна операция помогла. Диагноз мне сняли через 13 лет, лоханка у меня широкая и «некрасивая», но жить можно:)

Каждый день мой шрам на боку от операции и вмятина от дренажной трубки напоминают мне о том, как сильно моя мама верила в меня. Какая она сильная, любящая, ласковая и бесстрашная. Эти шрамы и истории из больницы напоминают мне, что она готова на всё ради детей. Моя мама - мой герой❤️