вот и пришёл момент нашей выписки, наверно это один из самых счастливых и запоминающихся дней в жизни каждой семьи ( нет не одного детского альбома в котором бы не было отметки об этом знаменательном дне)но в нашем случае нас встретили не родственники и близкие друзья, а врачи скорой помощи.
Я помню-всю дорогу с дочкой мы смотрели друг на друга, это было наше первое и единственное уединение на ближайший месяц, в карете скорой помощи. Дорога была нелегкой, мои родовые повреждения постоянно давали о себе знать. И вот он момент поступления в больницу, (надеюсь что все эти бюрократические моменты когда-то будут решаться гораздо проще, хотя бы в таких отделениях) так как большинство мам поступавших туда с малышами и без этого эмоционально измотаны состоянием ребёнка, а многие,так же как я,и физически после непростых родов. Дежурный педиатр осмотрев нас, вынес вердикт, состояние тяжелое нужно исключать порок сердца и нас направили в наше 8 отделение. Вышел доктор забрала мою малышку, а меня оставили за дверью ждать, пока выяснится если свободные места в палате для мам. На все наше отделение было всего 8 кроватей, а это значит всего 8 мам могли находится со своими малышами, а остальные могли только в дневное время навещать детей.
Несмотря на все, я убеждена что я родилась под счастливой звездой, конечно же осталась одна единственная кровать и я в срочном порядке отправилась сдавать анализы для поступления в стационар.
Когда я вернулась моя малышка уже лежала под различными аппаратами. Доктор попросила покормить ребёнка формулой, так как грудью, после флюорографии, кормить нельзя- к сожалению не она одна так считает. При кормлении из бутылки снова все симптомы появились, начала падать сатурация и врач принял решение поставить ребёнку зонд. В это же время у меня пришло молоко, но мое молоко врач сказала сцедить и вылить в раковину-на этом всё, это все рекомендации по налаживанию гв для новоиспечённых мам. И весь оставшийся день и ночь я кормила малышку смесью через зонд. На следующий день у дочки поднялся билирубин и врач сообщила что при повышенном билирубине кормить грудным молоком категорически нельзя , и я не наученная горьким опытом снова доверилась врачам. Постепенно я уже привыкла кормить смесью через зонд, несмотря на то что порок сердца был исключён реакция на сосание была такая же, но доктор разрешил нам соску для того чтобы сосательный рефлекс не угас, спасибо ей огромное за это, так как времени на изучение в интернете какой либо информации не было совсем. Все мы там разрывались, не хотелось тратить время ни на сцеживание ни на еду, нам просто хотелось побыть со своими детьми, это ужасное ощущение беспомощности, вот вроде бы она перед тобой, безгрешный ангел, в кислородной маске с трубками капельницами, а ты можешь только гладить ее ручку и щечку и плакать,не понимая почему малышам выпало такое испытание,а врач ходит и приговаривает, будешь реветь-выпишу и будут за ней медсестры ухаживать. Медсестры конечно были замечательные, они с искренним сопереживанием относились к детям которые лежали одни, но они же не мамы, детей которые плакали нельзя было успокаивать-чтобы они не привыкали к заботе, если уж совсем не в моноиду можно дать соску, но ни каких успокоений! Примерно в таком режиме прошли наши три недели. Наконец нас перевели в палату совместного пребывания, это значило что мы можем уже обходится без зонда, кислорода и капельниц. И мне даже разрешили кормить молоком из бутылки,но только вот молока в нужном объёме сцеживать не удавалось , так как все три недели я сцеживала 3-4 раза сутки, а это значило снова смесь, а по мере прибытия молока меня стали мучать лактостазы. Вот так и началась наша борьба за ГВ. В конечном итоге к 3.5 месяцам мы перешли на ИГВ.