Забежала вчера в магазин. В очереди передо мной женщина с дочкой. Девочке лет пять.
— Мам, можно я сама выложу продукты на ленту? — спрашивает она.

Очень хочет помочь.
Мама нервничает, может, опаздывают куда, может, просто не выспалась.
— Давай, только быстрее… — говорит она дочке рассеянно.

Девочка со всей страстью начинает метать продукты из тележки на ленту. Спешит. Мама доверила такое дело! Надо оправдать ожидания! И вдруг…

Пакет с пшеном падает на пол, и лопается. Пшено почти не высыпалось, но пакет порван. Девочка в ужасе замерла. Что она натворила!

— Ну вот, — мама вздыхает. — Так и знала! Вот доверь! Ну, руки-крюки! За что не возьмешься… Надо теперь взять новый пакет пшена!

Девочка беззвучно плачет. Она больше не хочет ничего перекладывать. Она неумеха. Руки-крюки. Так сказала мама.

— Давайте сюда этот, там же почти не просыпалась, я вам в целлофан положу, и заберете, вы же порвали! — говорит кассир.

— Мы не порвали, мы уронили. Он сам порвался. Мне нужен целый пакет пшена! — раздраженно говорит мама.

Она сама переложила оставшиеся продукты на ленту. И, к неудовольствию всей очереди, ушла за новым пакетом пшена.

— Дайте пакет, — прошу я кассира, беру целлофановый пакет и прошу девочку, застывшую как мумия у кассы. — Помоги собрать пшено, пожалуйста.

Она садится на корточки, и мы с ней вместе собираем пшено в целлофановый пакет, пока вернувшаяся мама девочки рассчитывается за покупки.
— А что теперь с этим пшеном? Которое ваша дочь рассыпала?

Мама приготовилась к скандалу.
— У вас тут всегда заложена в стоимость такая ситуация. Что вы мне рассказываете! Я могу вон весь алкоголь перебить, и то не обязана за него платить. А тут пшено!

— А кто за него должен платить? Я? — заводится кассир.

Так. Ребята, остановитесь! Ну зачем нагнетать на пустом месте? Ну вот зачем тиражировать взаимное раздражение?

— Я куплю это пшено, — говорю я. — При условии, что ваша дочь поможет мне переложить продукты на ленту. Она так здорово это делает. А у меня рука болит.

Мама девочки врезается в мой убедительный взгляд.
И, будто опомнившись, говорит:
— Да, Лидочка, помоги тёте … У неё рука болит.

Я, чтобы девочка не видела, показываю «Класс!» своей совершенно здоровой рукой. Лидочка будто отмирает. Начинает аккуратно перекладывать мои продукты на ленту. Старается. Поглядывает на маму.

— Какая у вас помощница растет! — говорю я маме Лиды громко, чтобы девочка слышала.

— Да. И не говорите!!! Она и полы у меня умеет мыть. И стирку запускать!

— Ничего себе! Настоящая невеста! — подыгрывает нам дяденька, который стоит за нами.

— И пельмени я тебе помогала раскатывать, — напоминает смущённая Лида.

— Оооо, пельмеееени, это просто чудо, а не ребенок! Вот вырастет — отбоя от женихов не будет. Я бы сам прям сегодня женился на вашей Лиде, да женат уже двадцать четыре года. А вот если бы не жена…

Все в очереди смеются. Тем временем мои продукты уже на ленте.

Я быстро упаковываю их в пакеты.

Мы одновременно с Лидой и её мамой выходим из магазина.
— Лида, а ты когда-нибудь была в Венеции? — спрашиваю я.

— Где?

— В Венеции.

— Нет. Я в Крыму была.

— Знаешь, я тоже пока не была. Но читала, что там есть площадь, на которой много-много голубей. И они почти ручные. Садятся людям на плечи. И на голову. И люди с ними фотографируются. Представляешь?

— Здорово!

— Хочешь прямо сейчас оказаться в Венеции?

— Здесь? Сейчас? — удивляется Лида.

— Да! — я достаю целлофановый пакет с пшеном. — Здесь и сейчас.

Мы отходим от магазина на пятачок пространства, где никому никто не мешает, и я говорю:

— Лида, ты очень скучно уронила пшено. Оно даже не рассыпалось. Урони так, чтобы БАМС!!! Чтобы всё рассыпалось.

Лида оглядывается на маму. Та уже всё поняла, улыбается и кивает.
Лида берет у меня пакет с пшеном.
— Прямо на землю???
— Прямо на землю!!!

Лида радостно плюхает пшено на пол, оно рассыпается жёлтым мандариновым салютoм и тотчас…

Почернело небо!!! Как пишут в сказках!!!

С крыш, с проводов, откуда не возьмись огромное пoлчище голодных голубей стремительно пикирует к ногам визжащей от восторга Лиды.
— Мамамама! Смотри как их много!!! Мамамама! Они едят наше пшено!!!
Мамамама, мы в Венеции!!!

Мы с её мамой смеёмся.
— Здорово. Спасибо вам. Прям отрезвили. А тo у меня сегoдня плохой день… — говорит мама Лиды.

— Плохой день каждую минуту может стать хорошим. Балашиха каждую минуту может стать Венецией.

— Да, я уже поняла, — смеётся мама. — Он уже стал…

Она прижимает к себе скачущую Лиду.

— Я свою дочурку Лиду, никoму не дам в обиду, — говoрит она.

А девочка хлопает в ладоши…
Ну всё, здесь я больше не нужна.

Фея рассыпанного пшена, голодных голубей и счастливых девочек полетела дальше. Помните, пожалуйста: каждую минуту всё может измениться к лучшему. Или подождите. Или… сами измените…

Oльга Cавельевa

Творите добро! Дарите добро! И пусть будни превратятся в праздник!